Стивен Кинг - Зеленая Миля
Он схватил мое запястье своей молодой и неожиданно сильной рукой и сжал его. Боль пронзила мою кисть, словно укус, и я застонал.
— Отпустите, — смог я произнести.
— После того, как ты дашь мне посмотреть, — отозвался он, уже не улыбаясь. Его лицо было все же веселым, такое бодрое веселье часто появляется на лицах людей, которым нравится делать гадости.
— Дай мне посмотреть Поли. Я хочу знать, что ты пишешь. — Моя рука стала сползать с верхней страницы. С описания нашей поездки с Джоном Коффи назад по тоннелю. — Я хочу посмотреть, связано ли это с тем, куда ты…
— Оставьте его в покое.
Голос прозвучал словно свист хлыста в сухой жаркий день… и по тому, как Брэд Долан подпрыгнул, можно было подумать, что целились в его задницу. Он отпустил мою руку, которая упала назад на бумагу, и мы оба посмотрели на дверь.
Там стояла Элен Коннелли, свежее и бодрее, чем когда-либо. На ней были джинсы, обтягивающие ее стройные бедра и длинные ноги, в волосах — голубая лента. В своих скрюченных артритом руках она держала поднос: сок, яичница, гренок и чай. Глаза ее сверкали.
— И что это вы делаете? — спросил Брэд. — Ему нельзя есть здесь.
— Можно, и он будет есть, — заявила она все тем же сухим командным тоном. Я никогда раньше не слышал его, но сейчас обрадовался. Я поискал признаки страха в ее глазах, но увидел в них только гнев. — А вам сейчас следует убраться отсюда, пока вы в своем тараканьем занудстве не уподобились червю — этакому крысусу американусу.
Он сделал шаг к ней, глядя одновременно и неуверенно, и злобно. Я подумал, что это опасное сочетание, но Элен и глазом не моргнула.
— Спорим, я знаю, кто включил ту проклятую сирену, — сказал Долан. — Это, должно быть, одна старая сучка с когтями вместо рук. А теперь иди отсюда. Мы с Поли еще не закончили свой разговорчик.
— Его имя — мистер Эджкум, — парировала она, — и если я еще раз услышу, как вы называете его «Поли», то, думаю, смогу пообещать вам, что дни вашей работы в Джорджии Пайнз будут сочтены.
— А кто, по-твоему, ты такая? — Долан надвигался на Элен, пытаясь смеяться, что у него не очень получалось.
— Я думаю, — спокойно отчеканила она, — что я — бабушка человека, который в настоящее время является спикером Палаты представителей штата Джорджия. Человека, который любит своих родственников, мистер Долан. Особенно пожилых родственников.
Вымученная улыбка сползла с его лица, как написанные мелом буквы, стертые с доски влажной губкой. Я прочел на нем неуверенность, сомнение, не берут ли его на пушку, страх, что это правда, ведь логически рассуждая, все легко проверить, она это знает, следовательно, не лжет.
Вдруг я засмеялся, и хотя смех прозвучал резковато, он был искренним. Я вспомнил, как часто Перси Уэтмор грозил нам своими связями тогда, в трудные старые времена. А теперь, впервые за мою долгую жизнь, такая угроза возникла снова… но сейчас она высказана в мою пользу.
Брэд Долан посмотрел на меня свирепо, потом перевел взгляд на Элен.
— Сначала я думала оставить все без последствий, — сказала Элен. — Я уже старая, и незачем осложнять себе жизнь. Но когда моим друзьям угрожают и плохо с ними обращаются, я этого стерпеть не могу. А теперь убирайтесь. И без единого слова.
Его губы шевелились, как у рыбы, — ах, как ему хотелось сказать одно слово (наверное, то, что рифмуется со словом «штука»). Но он его не произнес. Долан бросил на меня последний взгляд, потом прошагал мимо нее в коридор.
Я глубоко-глубоко и шумно вздохнул, когда Элен ставила поднос передо мной, а потом села напротив.
— А твой внук правда спикер Палаты? — спросил я.
— Да, правда.
— А что тогда ты делаешь здесь?
— Спикер палаты штата — достаточно высокая должность, чтобы разделаться с таким тараканом, как Брэд Долан, но она не приносит богатства, — сказала Элен, смеясь. — А кроме того, мне здесь нравится. Я люблю компанию.
— Принимаю это как комплимент, — ответил я польщенно.
— Пол, ты себя хорошо чувствуешь? У тебя такой усталый вид. — Она протянула руку через стол и убрала мои волосы со лба. Прикосновение ее скрюченных пальцев было прохладным и удивительным. На секунду я закрыл глаза. Когда я открыл их снова, то принял решение.
— Я в порядке. И я почти закончил. Элен, ты бы не хотела кое-что прочитать? — Я предложил ей страницы, которые неловко сгреб вместе. Наверное, они теперь лежали не по порядку — Долан и впрямь меня сильно напугал, — но они были пронумерованы, и Элен легко могла бы сложить их, как надо.
Она задумчиво посмотрела на меня.
— Ты закончил?
— То, что здесь, ты прочтешь до обеда. Если, конечно, сможешь разобрать.
Она наконец взяла листки и посмотрела на них.
— У тебя очень хороший почерк, даже когда рука уже явно устала, — заметила она. — Я легко смогу прочитать.
— А когда прочтешь это, я закончу все остальное, — сказал я. — И тебе останется всего на полчаса. А потом… если тебе все еще будет интересно… я смог бы показать кое-что.
— Это связано с твоими прогулками по утрам?
Я кивнул.
Она сидела и обдумывала мои слова довольно долго, лотом кивнула сама себе и поднялась с пачкой листков в руке.
— Я опять пойду на улицу, — сообщила она. — Солнце сегодня такое теплое.
— А дракон побежден, — заметил я. — На этот раз прекрасной леди.
Элен улыбнулась, наклонилась и поцеловала в чувствительное место над бровью, что всегда заставляло меня вздрагивать.
— Будем надеяться, что так. Но по своему опыту я знаю, что от драконов типа Брэда Делана нелегко избавиться. — Она помедлила. — Счастливо, Пол. Надеюсь, ты сможешь победить все, что так тебя мучает.
— Я тоже надеюсь, — произнес я и подумал о Джоне Коффи. «Я не смог ничего сделать, — сказал Джон. — Я пытался, но было уже поздно».
Я съел яичницу, которую она принесла, выпил сок, а гренок оставил на потом. Затем взял ручку и снова начал писать, думая, что это уже в последний раз.
Одна последняя миля.
Зеленая миля.
2
Когда мы привели Джона обратно в тоннель блока «Г», тележка стала уже не роскошью, а необходимостью. Я очень сомневаюсь, что он смог бы преодолеть тоннель сам, идти на корточках гораздо труднее, чем во весь рост, отнимает больше сил, а потолок в проклятом тоннеле слишком низок для таких, как Джон Коффи. Мне было страшно подумать, что он мог свалиться в тоннеле. Как мы объясним это, ведь и так придется объяснять, почему мы надели на Перси смирительную рубашку?
Но у нас, слава Богу, была тележка, и Джон лежал на ней, словно вытянутый из воды кит, а мы толкали ее назад к лестнице, ведущей в складское помещение. Потом он слез, шатаясь, и просто стоял, опустив голову и тяжело дыша. Кожа его стала такой серой, словно его обваляли в муке. Я подумал, что к полудню он окажется в лазарете… если вообще не умрет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});