Стефани Майер - Сумерки

– Черт побери эти приборы! – раздосадованно бормотала я.

Он усмехнулся и задумчиво на меня посмотрел.

– Хммм, интересно… – пробормотал Эдвард и стал медленно наклоняться к моим губам.

Приборчик запищал еще громче и чаще, а когда наши губы встретились, писк прекратился. Эдвард тут же отпрянул и испуганно взглянул на монитор, где снова проползла кривая моего пульса.

– Похоже, надо быть еще осторожнее, чем обычно, – нахмурился он.

Забыв о боли и шлангах капельницы, я подняла руки и обняла его за шею. Не отпущу никогда!

Но Эдвард поджал губы и осторожно положил мои покрытые синяками и ссадинами руки на кровать.

– Идет твоя мама! – хитро улыбнулся он.

– Пожалуйста, не уходи, – поддавшись безотчетному страху, воскликнула я. А вдруг я больше его не увижу?

Заглянув в мои глаза, Эдвард увидел в них панику и довольно кивнул.

– Никуда я не уйду, – пообещал он и улыбнулся. – Лучше немного посплю.

Пересев в бирюзовое кресло из искусственной кожи, Эдвард закрыл глаза и перестал шевелиться.

– Не забывай дышать, – усмехнулась я.

Эдвард тут же сделал глубокий вдох, хотя глаза не открыл.

В коридоре послышались мамины шаги. Она с кем-то разговаривала, скорее всего, с одной из медсестер и, судя по голосу, была расстроена.

Осторожно приоткрыв дверь, Рене заглянула в комнату.

– Мама! – позвала я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно.

Взглянув на якобы заснувшего Эдварда, мама на цыпочках подошла к моей кровати.

– Он что, ни на шаг от тебя не отходит? – раздосадованно спросила она.

– Мама, я так рада тебя видеть!

Рене обняла меня за плечи, и я увидела, что она плачет.

– Белла, какой кошмар!

– Прости меня, мама! Со мной все будет в порядке, я поправлюсь.

– Как здорово, что ты открыла глаза! – Мама присела на краешек кровати.

– Как долго я была без сознания? – Внезапно я поняла, что не знаю, какой сегодня день.

– Сегодня пятница, милая, ты несколько дней пролежала в коме.

– Пятница? – испуганно переспросила я и попыталась вспомнить, когда Джеймс… Нет, не могу об этом думать, не желаю!

– Врачи несколько дней кололи тебе обезболивающее… Конечно, столько переломов!

– Знаю, – отозвалась я. Голова до сих пор как в тумане!

– Тебе повезло, что доктор Каллен оказался рядом. Такой приятный человек… Такой молодой! Он больше похож на голливудского актера, чем на доктора.

– Ты видела Карлайла?

– Да, и Элис тоже. Очень славная девушка!

– Очень! – искренне согласилась я.

– А ты не говорила, что завела таких хороших друзей! – Рене взглянула на Эдварда, с закрытыми глазами полулежавшего в кресле.

Я усмехнулась, но тут же застонала от боли.

– Плохо? – забеспокоилась Рене и повернулась ко мне. Эдвард на секунду приоткрыл глаза.

– Все в порядке, – прошептала я, обращаясь к обоим. – Просто нужно поменьше двигаться.

Эдвард снова «заснул». Воспользовавшись тем, что Рене отвлеклась, я поспешила сменить тему, чтобы разговор не коснулся моего непредсказуемого побега из Форкса.

– Где Фил? – быстро спросила я.

– Во Флориде! Белла, ты не поверишь, у нас такие новости!

– Филу предложили контракт?

– Да! Как ты догадалась? С командой «Красные дьяволы»!

– Здорово! – восторженно воскликнула я, совершенно не подозревая, что за команда эти «Красные дьяволы».

– Уверена, в Тампе тебе понравится гораздо больше, чем в Милуоки! – захлебывалась в восторгах Рене. – В Висконсине мне было не по себе от снега и сырости, а теперь Тампа! Море солнца, и не так влажно. Мы присмотрели чудесный домик: желтоватый с белой отделкой, а крылечко как в старых французских фильмах. Перед домом огромный дуб, до океана всего несколько минут. У тебя будет отдельная ванная…

– Мама, подожди! – перебила я. Эдвард лежал с зарытыми глазами, однако его лицо было слишком напряженным для спящего. – О чем ты говоришь? Ни в какую Флориду я не поеду, останусь в Форксе.

– Тебе не обязательно возвращаться в Форкс, глупышка! Фил теперь будет в разъездах гораздо реже. Мы с ним решили, что нам только полезно пожить втроем.

– Мама, – снова начала я, призвав на помощь все свое красноречие, – мне нравится в Форксе. К школе я уже привыкла, у меня есть друзья… – Рене подозрительно взглянула на Эдварда, и я поспешно перевела разговор в более безопасное русло. – Я нужна Чарли. Он ведь совсем один и не умеет готовить.

– Хочешь остаться в Форксе? – не верила своим ушам мама. Ее настороженные глаза метнулись к Эдварду. – Почему?

– Мама, ты что, не слышала? Из-за школы и Чарли. – Я пожала плечами – и тут же взвизгнула от боли.

Рене всплеснула руками и, вероятно, хотела потрепать меня по щеке, но не решилась. Единственным незабинтованным местом на лице был лоб, его-то она и погладила.

– Белла, детка, ты ведь ненавидишь Форкс!

– Там не так уж и плохо.

Мама нахмурилась, ее взгляд метался от меня к Эдварду.

– Все из-за этого мальчика? – прошептала она.

Я уже открыла рот, чтобы соврать, однако Рене смотрела на меня слишком внимательно и наверняка заметила бы подвох.

– Ну, отчасти из-за него, – признала я. Надеюсь, мама довольна, а подробности ей ни к чему. – Ты с Эдвардом уже поговорила?

– Да, – неуверенно ответила Рене. – И нам с тобой есть, что обсудить.

Так! Вот это уже интересно!

– Что такое?

– Кажется, парень в тебя влюблен! – негромко заявила она, будто в этом было что-то постыдное.

– По-моему, тоже, – будто по секрету призналась я.

– А ты как к нему относишься? – Мама и не старалась скрыть свое любопытство.

Тяжело вздохнув, я отвела глаза. Как бы близки мы ни были с мамой, откровенничать не хотелось.

– Он сводит меня с ума! – Наверное, именно так говорят семнадцатилетние девушки о своих парнях.

– Кем он хочет стать, когда вырастет? – поинтересовалась Рене.

Я с трудом подавила улыбку.

– Эдвард так умен, что сможет поступить в любой колледж! А больше всего он любит музыку.

– Он музыкант? – с неподдельным ужасом переспросила мама.

– Не бойся, все не так страшно! Он играет на рояле и сам сочиняет этюды.

– Правда? – изумленно переспросила Рене.

– Да, видела бы ты его рояль!

– Все это здорово, и он такой красавчик! Но, Белла, ты еще слишком молода… – не смогла договорить мама. Если не ошибаюсь, в последний раз она давила на меня родительским авторитетом, когда мне было лет восемь. С тех пор мы стали подружками и общались на равных.

– Знаю, мама. Не беспокойся, это всего лишь роман!

– Тогда все в порядке, – обрадовалась она.

Рене вздохнула и украдкой взглянула на большие круглые часы на стене.

– Тебе пора?