Книга превращений - Ньютон Марк
– Но это же просто смешно, – сказал он наконец кому-то из стражи.
– Извини, парень, – приказ капитана. В списке вопросов что ни день, то новые. Такие вот нынче дела.
Пришлось Фулкрому топать до Балмакары пешком, вверх по некрутому склону, размышляя по пути о том, что он скажет императору.
Император смотрел на Фулкрома в упор, пока тот заканчивал свой рассказ: о краже печатного пресса из здания Инквизиции, о предательстве Ферора, чью семью взяли в заложники. Следователь ясно видел, что перед ним усталый человек, – красные веки и темные круги под глазами указывали на недостаток сна, обкусанные ногти говорили о волнении. Больше того, Фулкром ощущал душный запах арумова корня, исходивший от одежды императора, а его дыхание пахло каким-то жутким алкоголем.
Если император пьян или под действием травы, то от него можно ожидать чего угодно; Фулкрому доводилось видеть результаты его решений – один случай с попыткой массовой расправы над беженцами чего стоит, – и потому во всем городе не было человека, которого следователь опасался больше. Но император лишь дал понять, что принял все сказанное к сведению, и снова бросил взгляд в огромное ромбовидное окно, из которого открывался вид на городские шпили.
– Но, – продолжил Фулкром, – мы задержали человека, который наверняка близок к руководящим фигурам подпольного движения, и надеемся вскоре узнать их имена.
– М-да-а… – промычал Уртика.
Фулкром сделал паузу и встревоженно взглянул на человека напротив.
– Мой император – простите мою смелость, но все ли у вас в порядке?
– Бывало и лучше, – вздохнул тот. Потом он отодвинул свой стул – это потребовало от него серьезных усилий, – выдвинул нижний ящик стола, достал оттуда карту и горстку камней. Развернул карту на столе, и Фулкром увидел весь Бореальский архипелаг в каньонах бумажных сгибов и сетке меридианов.
– У нас есть донесения гаруд, – начал Уртика, – о войне в Виллирене и о силах неприятеля, вторгшихся на Тинеаг’л. Это знают все. – Уртика положил один камешек на остров Й’ирен, на точку, обозначавшую Виллирен.
– Как идет сражение? Я иногда вижу сообщения в «Народном обозревателе»…
– Что бы ни писали в этом листке, я верю, что мы на пути к победе, – прервал его император, и в его голосе на миг послышался прежний энтузиазм. – Но в последнее время мы получили сообщения об инцидентах здесь, здесь и вот здесь.
И он положил камешки еще на три острова, каждый ближе к Джокуллу, чем предыдущий. Фулкром заметил, что у императора дрожат руки.
– Инциденты, мой император?
– Массовые убийства. Первым стало истребление ордена Даунира.
– Даунира? – переспросил изумленный Фулкром. – Неужели и знаменитая Папус тоже погибла?
– Вот именно. Она получила задание нагнать одного зарвавшегося культиста. Но это мелочи, к тому же, между нами говоря, избавить город от двух крупных культистов зараз – большая удача.
«Хитро, – подумал Фулкром. – А остальными можно вертеть, как хочешь».
– Кто же смог… стереть с лица земли столь прославленный орден?
– Возможно, была какая-то стычка между даунирами и другим орденом. Однако другие сообщения куда более тревожны. Все они указывают на то, что к нашему острову приближается нечто. Возможно, его целью является сам Виллджамур.
– Это имеет какое-то отношение к войне в Виллирене?
Император покачал головой.
– Никто не знает, что это может быть, однако насилие имело место уже в нескольких городах. Судя по тому, что говорят немногочисленные уцелевшие очевидцы, в ход была пущена магия.
– Культисты, значит, – предположил Фулкром. Он не скрывал, что эта загадка его интригует.
– Кто бы это ни был, – завершил Уртика, – его цель здесь.
– И вас это беспокоит?
– Около тысячи человек расстались с жизнью от рук этого… этого культиста. Ты хотя бы представляешь себе, к чему может привести его присутствие в городе?
«Вот, значит, что волнует тебя больше, чем разоблачение Рыцарей», – подумал Фулкром.
– Мой император, возможно, Рыцари могли бы оказать сопротивление этой новой угрозе.
– Рыцари… но разве народ теперь не против них?
– До сих пор мы столкнулись лишь с одним инцидентом, да и тот был незначителен, так что пока рано говорить.
– Около сотни самых влиятельных жителей города уже выразили свое отвращение к ним.
– Они не властны изменить свое прошлое, мой император. Частично из-за него они и были избраны. В их прошлом – одна из причин их создания.
– Они были созданы для того, чтобы защищать граждан этого города, следователь, ни более ни менее. А их секреты были нашей гарантией. Но если люди теперь видят в них чудовищ и боятся их, то нам нет от них больше никакого проку. Ферора, конечно, казнят – за предательство.
– Но его семья…
– Мы должны быть непоколебимы, следователь, до самого конца. Ферор станет предостережением другим, знаком для анархистов, что мы не потерпим их выходок.
Фулкром сжал за спиной кулаки.
– Мой император, умоляю вас, не надо…
– Не надо меня умолять, следователь, особенно с глазу на глаз. Это неприлично. – Уртика подался вперед и одной рукой прошелся себе по волосам. – Учитывая то, что их секреты – это наши секреты, в особенности секрет Лан, – то мы выглядим в этой истории дураками, и прежде всего я. Что-то не так, следователь?
– Нет, мой император. Однако, кем бы ни была Лан раньше, сейчас она верный член рыцарского отряда, преданный своей работе. Я могу представить вам полный отчет всех доблестных деяний, которые она совершила, служа этому городу. – Фулкром чувствовал, как у него пересыхает во рту.
– Все это вполне возможно, следователь. Однако, учитывая глубину кризиса, с которым столкнулся наш город, его жители должны испытывать к Рыцарям уважение. К тому же они стоили мне немалых денег. Предположим, репутацию Тейна мы восстановим. Вулдона тоже – на это хватит пары статей в «Обозревателе», – но вот Лан… Я и сам немало думал об этом и пришел к выводу, что это просто ненормально, не так ли? Я уже получаю письма от советников и других крупных налогоплательщиков, а также от пастырей Джорсалирской церкви, в которых они выражают тревогу и озабоченность истинной сущностью Лан. Как выяснилось, рабовладение, тем более на отдаленных островах, не вызывает такого возмущения, как ее прошлое. Я правлю жесткой рукой, следователь, но в дни кризиса и мне нужна поддержка народа.
Фулкром сглотнул, ему стало жарко. «Молчи, не сболтни такого, из-за чего тебя расстреляют».
– В общем, – продолжал Уртика, – Лан нам не спасти. Считай, что ее уже нет…
Их прервал резкий стук в дверь. Обеспокоенный Уртика крикнул:
– Кто там еще?
Старший армейский чин, держа в руке шлем, робко заглянул в приоткрытую дверь.
– Мой император, плохие новости.
– Выкладывай, – приказал Уртика.
Офицер вошел в комнату и вытянулся, как на параде.
– Сражение вырвалось из пещер, мой император.
– Какое еще сражение? Вы что, сами не можете разобраться?
Фулкром отметил встревоженное выражение лица офицера.
– По нашим предположениям, ситуация будет взята под контроль через несколько часов.
– Часов? Да что там, черт возьми, происходит? – громыхнул Уртика. Фулкром понял, что ему повезло: с ним император говорил куда спокойнее. Теперь его тон был полон яда.
– По нашим сведениям, бо́льшая часть горожан вооружена. Более того, у них реликвии.
– Бо́льшая часть – это сколько?
– Около четырех тысяч, по приблизительному подсчету, мой император.
Уртика вздохнул и перевел взгляд на разложенную перед ним карту; его пальцы медленно сминали ее уголок. Вдруг он встал и подошел к офицеру. Неуклюжим движением человека, неопытного в искусстве боя, он ударил его по лицу тыльной стороной руки. Тот не выказал удивления; он лишь склонил голову и забормотал, прося прощения за то, что принес плохую новость. Наступила тишина.
– Так сколько человек личного состава задействовано сейчас в сражении? – спросил у солдата Фулкром. – Всех рангов. Три тысячи?
