Марк Ньютон - Ночи Виллджамура

Марк Чаран Ньютон

Ночи Виллджамура

Легенды красного солнца. Книга 1

Посвящается Мику, отцу, который был им не по обязанности

Сила мертвых в том, что мы думаем, будто они смотрят на нас все время. Будто они где-то поблизости. Существует ли энергетический уровень, состоящий исключительно из мертвых? А еще они в земле, лежат, спят и разлагаются. И может быть, мы им снимся.

Пролог

Одно было ясно как день: его пошлют, чтобы убить ее. Вот почему она оказалась здесь – в неделях пути от комфорта, на другом конце архипелага, да еще и посреди ночи. Одно хорошо: время для бегства выбрано удачно.

В переулках Уле было холодно и людно. Они освещались живым огнем: на стенах пылали факелы, в ямах горели костры. Пламя отбрасывало тени, в которых можно было различить молодых мужчин и женщин, засидевшихся допоздна на улице. Они курили, говорили о философии, то и дело сопровождая свои слова утонченными жестами; никто не понижал голоса, смех вспыхивал то там, то здесь. У ног взрослых возились полусонные ребятишки, некоторые заснули прямо на земле. Люди постарше прогуливались вдоль витрин, внимательно изучая выцветшие надписи; что-то в их движениях наводило на мысль, что они, возможно, ищут тот миг, когда жизнь ускользнула от них.

«Путаются под ногами, – подумала Папус. – Такова природа острова в империи. Здесь нельзя останавливаться».

Остров Фолк – аванпост на окраине Джамурской империи, где ее войска ждут сигнала, чтобы в сумерках атаковать повстанцев-дикарей, смешавшись с толпами местных жителей, проезжающих путешественников и ненормальных туристов. Одержимая страхом, она во всем видела что-то странное. Ее внимание привлекал то причудливый жест одного из двух собеседников, силуэтами вырисовывающихся на фоне огня, то устремленный на нее взгляд одного из них, и она начинала гадать, что бы он мог значить. Ночами вроде этой все казалось некстати и не к месту.

Ей нужно было вернуться в Виллджамур.

Говорили, что здесь, на востоке, война неизменно притягивает любопытных. Они съезжаются толпами, словно позабыв, что есть и другие способы умереть. И хотя толпа – отличное укрытие и здесь много мест, чтобы спрятаться, он все равно будет ждать ее либо среди покупателей на ирене, либо в рыбных рядах, прикинувшись рыбаком из тех, что выпевают цены на свой товар на разных гибридных диалектах.

–  Амулет, повелитель… – Крестьянка обратилась к ней на ломаном джамуре. В лохмотьях, пропахшая навозом. Заскорузлые пальцы сжимали семь почерневших костей. На морщинистом лице пот смешался с копотью, в глазах пустота, выдающая отсутствие связи с реальностью по одной очень простой причине. – Костяные амулеты от рабов – священные вещи, благословленные жрецом Джорсалира, вот. Пожалуйста. Мне нужна монетка…

–  У меня ничего нет, – отвечает Папус.

Женщина придвигается к ней так близко, что она чует в ее дыхании смерть.

–  Прочь с дороги!

Карга что-то бормочет, слюна брызжет ей на подбородок.

–  Надо хранить свою душу в хорошем месте. Мы все грешим…

Папус достает из складок плаща стеркр и сует его женщине под нос.

Раздается едва слышный треск, вспыхивает искра фиолетового пламени, и женщина умолкает.

Проклятие, так он меня увидит.

Папус отходит от старухи, стоящей теперь недвижно, словно статуя, кладет реликвию в карман и продолжает свой путь по улицам города. Делая вид, будто ничего не случилось и ей совершенно не о чем волноваться, она тем временем желает лишь одного: как можно более ловко слиться с окружающими, раствориться в этой общине.

На перекрестках толпились люди. Особенно много было среди них юношей, которым вскружила голову жажда военной славы. Женщины приходили для того, чтобы предложить свои тела солдатам или путешественникам со средствами. Достаточно хорошенькие, чтобы зарабатывать на жизнь подобным образом, они все же были не настолько красивы, чтобы заполучить богатых мужей, и потому их место в экономике острова оставалось неопределенным, а сами они стояли поодиночке, глядя перед собой с бессмысленным выражением на лицах, что говорило о многом. Рядом с ними бурдюки с вином переходили из рук в руки за мелкую монету. Даже ребятишки пили, чтобы согреться, но ночь была особая, праздничная, поэтому никто на Фолке, кажется, не возражал.

Папус настороженно разглядывала толпу.

Для нее каждая деталь имела значение. Любая подробность могла решить, что ей предстоит – погибнуть здесь или вернуться домой, в Виллджамур.

Несмотря на людей, постоянно круживших возле нее со всякими, порой не вполне чистыми, намерениями, она была совершенно одинока, и от этого ее страх перед убийцей только усиливался. В такие ночи, как эта, ее охватывали сомнения в правильности выбранного пути, в том, кто она есть, и откуда идет, и будет ли когда-нибудь в ее жизни что-либо еще, кроме могущества и тайны, тайного могущества.

Человек в темноте.

Может быть, он?

Неужели ее намерение бежать на Фолк было столь предсказуемо? Но ведь в том-то и состоял замысел, чтобы спрятаться там, где и без того много людей. Вздумай она метаться по открытым пространствам, он нашел бы ее в считаные дни, если, конечно, он действительно так хорош, как она считает. Он почуял бы, откуда она отправилась, вынюхал бы, куда она держит путь, и уже поджидал бы ее там, чтобы избить до бесчувствия, едва она появится. Кроме того, нельзя убежать далеко, если плохо представляешь себе местность. Так и просчитаться недолго: прыгнешь – и окажешься над морем, а там и утонешь в ледяной воде.

Амулетов на каждый случай не напасешься, жизнь всегда подбросит что-нибудь непредвиденное.

Судя по лязгу доспехов, солдаты Джамура покидали город, чтобы подготовиться к рейду вдоль берега. Она влилась в редеющую толпу местных жителей в простых, линялых от непогоды одеждах – просто для того, чтобы затеряться среди горожан. Пока вокруг нее будут люди, ей самой ничего не грозит.

Она должна была доставить в Виллджамур одну реликвию, чтобы показать ее другим членам ордена. «Ее он не получит», – вертелось у нее в голове, точно мантра, повторение которой убеждало ее в том, что так оно и будет.

Вниз по узенькому проулку, меж двух деревянных домов, потом под веревку с бельем и прочь из города, к берегу, то и дело озираясь, не крадется ли он за ней тенью.

Гул моря был слышен издали.

Бринд Латрея, капитан Второго драгунского полка Джамура, прищурившись, наблюдал, как вдалеке накатывает на Блортат и разбивается в мелкую пыль огромная морская волна. Крачки с громкими криками разлетались от нее во все стороны, как семена из руки сеятеля.

Это было не естественное явление.

В нескольких футах под ним человек в капюшоне сидел в мелкой воде на корточках и ритмично опускал и вынимал из моря какой-то предмет. Время от времени он закрывал глаза и поднимал лицо к ночному небу, точно надеясь увидеть мир с новой, неведомой прежде стороны. Это был адепт ордена Природы – малочисленной секты; он явно специализировался на использовании аппаратов, которые могли (предположительно) менять лик природы. Бринд провел пятерней по белым волосам. Своими приспособлениями и способами, которых капитан никогда не понимал, адепт направлял гигантские волны на Блортат, чтобы ослабить береговые укрепления и облегчить Второму и Третьему драгунским полкам высадку перед рассветом.

Задание было сформулировано коротко и просто: высадиться, оказать поддержку силам, подходящим с севера, перебить всех, кого удастся.

В городах и селах казнить всех пленников из племен фроутана и дельту. Чтобы дикарям впредь было неповадно бунтовать против соединенных сил Джамура, император Джохинн распорядился истребить эти два племени поголовно. Остров входил в состав империи, причем давно. Факт остается фактом, как сказали бы в Совете, и нечего тут бунтовать.

Не шутите с имперской политикой.

Остров Фолк совсем не походил на Джокулл. Песчаные отмели тянулись вдоль береговой линии со стороны моря, безрадостные дюны – с суши. На крайней от моря дюне как раз и стоял сейчас Бринд. Низкорослый тростник щекотал ему колени. Несколько огромных валунов, неведомо как оказавшихся на берегу, покрывали пятна лишайника. Все здесь отдавало дикостью – совсем не так, как в цивилизованном, культурном Виллджамуре. Вдалеке над сигнальными маяками Блортата вился черный дым – если спустить на воду драккары, то окажется совсем близко. Где-то высоко в небе над островом невидимками кружили гаруды, и Бринд уже заждался их сообщений.

Адепт начал вызывать прилив. Земля задрожала, гребни волн поднялись и вытянулись, вода стонала под собственной тяжестью, жаждая рухнуть в море, но вместо этого продолжала непостижимым образом ползти куда-то вверх. Непривычный шум раздался, когда волна, вытянувшись в струнку и образовав прозрачную стену в воздухе между островами, все же обрушилась на Блортат.