Стефени Майер - Полуночное солнце

Мы все ненавидели физкультуру, особенно Эмметт. Игры, в которых что-то надо было куда-то бросать, были оскорблением его личной философии. Сегодня физкультура была ещё невыносимей, чем всегда. Обычное раздражение Эмметта по сравнению с моим сегодняшним спортивным настроением показалось бы образцом выдержки и долготерпения.

Я уже был на грани нервного срыва, когда тренер Клапп засчитал партию и отпустил нас до звонка. Я был до смешного благодарен ему за то, что он пропустил завтрак — тренер в очередной раз пытался сесть на диету, и вполне закономерный голод погнал его со школьного двора в поисках того, чем бы как следует подкрепиться. Он пообещал себе, что с завтрашнего дня уж точно…

Это дало мне возможность добраться до кабинета математики до того, как закончился урок Беллы.

"Приятного тебе аппетита за ланчем! — подумала Элис, отправляясь встретить Джаспера. — Осталось потерпеть какие-то считаные дни. Ты, конечно, же не передашь Белле от меня привет, зануда ты такой?"

Я яростно затряс головой. Неужели все ясновидящие — такие же самоуверенные и заносчивые, как моя драгоценная сестрёнка?

"Ой фи-и, в эти выходные по обе стороны залива будет солнечно. Может, пересмотришь свои планы?"

Я вздохнул, удаляясь в противоположую сторону. Придётся терпеть — от моей невыносимой сестры всё же есть какая-то польза.

Прислонившись к стене возле двери, я принялся ждать. Сквозь кирпичную стену я неплохо различал оба пронзительных голоса Джессики:

— Я так полагаю, сегодня ты с нами сидеть не будешь? — "О, да она как будто светится вся. Голову даю на отсечение, там ещё куча интересненького..."

— Наверно, нет, — почему-то неуверенно ответила Белла.

Я же обещал провести ланч с ней! Что она теперь забрала себе в голову?!

Они вместе вышли из класса. Глаза обеих округлились при виде меня. Но слышал я только Джессику.

"Потрясающе. Обалдеть. О да, тут кое-что происходит тако-ое, о чём она помалкивает. Звякнуть ей сегодня вечером, что ли? А может, ну её? Ха. Надеюсь, он её поматросит и забросит. Майк, конечно, симпатичный, но этот… Нет слов..."

— Увидимся позже, Белла.

Белла подошла и нерешительно остановилась в шаге от меня. На скулах её выступил румянец.

Теперь я знал её достаточно хорошо, чтобы быть уверенным, что она медлит не из страха. По всей вероятности, её останавливала придуманная ею разница между силой её и моих чувств. "Гораздо больше, чем я ему". Какая нелепость!

— Привет, — сказал я чуточку сердито.

Она вспыхнула ещё больше. — Привет.

Казалось, что больше она не намерена была проронить ни слова, так что я направился в столовую, а она безмолвно шла рядом.

Фокус с курткой сработал — её запах не ударил меня наотмашь, как обычно. Просто боль, которую я уже чувствовал, усилилась — и всё. Но теперь справиться с нею мне было гораздо легче. А ведь когда-то мне бы и в голову не пришло, что это возможно.

Пока мы стояли в очереди, Белла была как-то очень беспокойна: дёргала туда-сюда молнию на куртке, нервно переминалась с ноги на ногу... Она часто поглядывала на меня, но встречаясь с моим взглядом, немедленно прятала глаза, как будто почему-то чувствовала себя неловко. Может, её смущали громкие возбуждённые шепотки и бросаемые на нас отовсюду любопытные взгляды? Сегодня и на устах, и в умах у всех царила свеженькая, с пылу с жару, сплетня.

Или, может быть, по моему выражению лица она поняла, что скоро у неё начнутся неприятности?

Она не проронила ни слова, пока я набирал для неё еду. Не зная, что она любит — пока не зная — я нахватал всего понемножку.

— Что ты делаешь? — тихонько прошипела она. — Ты думаешь, я в состоянии всё это съесть?

Я покачал головой и подвинул поднос к кассе. — Половина мне, конечно.

Она скептически изогнула бровь, но больше ничего не сказала. Я заплатил за еду и отнёс поднос к тому столу, за которым мы сидели на прошлой неделе, перед её катастрофическим экспериментом с определением группы крови. Прошло всего несколько дней, а как всё изменилось!

Она села напротив меня, как и тогда. Я подвинул к ней поднос.

— Угощайся, — предложил я.

Она взяла яблоко и принялась крутить его в руках, испытующе глядя на меня.

— Меня разбирает любопытство...

Надо же, какая новость.

— Что ты будешь делать, если кто-то заставит тебя, ну, скажем, на спор, съесть обычную еду? — продолжила она так тихо, что человеческие уши не могли бы разобрать ни слова. Уши бессмертных — другое дело, если эти ушки на макушке. Наверно, мне надо было заранее предупредить моих родственников кое о чём...

— Вот всё тебе надо знать, — пожаловался я. А, да ладно. Ведь мне приходилось время от времени есть человеческую еду. Ничего не поделаешь, часть маскировки. Весьма неприятная часть.

Я протянул руку к ближайшему куску и продолжал смотреть Белле в глаза, пока откусывал от этого непонятно чего. Не глядя, я не мог сказать, что это. Оно было таким же слизким, жёстким и отвратительным, как и любая другая человеческая еда. Я быстро прожевал и проглотил, изо всех сил стараясь не скривиться от отвращения. Ком еды, застревая и сопротивляясь, продвигался вниз по моей глотке. Подумав о том, как я потом буду выкашливать эту дрянь, я вздохнул. Мерзость.

Беллу мой подвиг потряс.

Мне хотелось закатить глаза. Конечно, такими обманными манёврами мы владели безукоризненно.

— Если кто-нибудь заставит тебя есть землю, ты ведь сможешь?

Она наморщила носик и улыбнулась. — Я ела... один раз, на спор. И кстати, было совсем не так плохо.

Я расхохотался. — И почему это я не удивлён?

"А они неплохо смотрятся вместе! Надо будет потом Белле рассказать. Язык тела что надо. Глянь, как он наклоняется к ней... Так обычно наклоняются, когда заинтересованы. А он явно заинтересован! Ох, какой же он... ну, ни к чему не придерёшься... — Джессика вздохнула. — Ням..."

Я уставился прямо в полные любопытства глаза Джессики, и она нервно отвернулась, подхихикнув девушке, с которой сидела рядом.

"Хмм… Наверное, лучше держаться Майка. Синица в руках..."

— Джессика анализирует всё, что я делаю, — наябедничал я Белле. — Потом она выложит тебе результаты.

Я подвинул тарелку с едой — оказывается, это была пицца — обратно к ней. Пора начать серьёзный разговор, но как? Былое недовольство вернулось, когда я мысленно повторил её слова: "Гораздо больше, чем я ему. И я не знаю, что с этим делать".

Она откусила от того же куска пиццы и с той же стороны, что и я. Меня поразила её доверчивость. Конечно, откуда ей было знать, что я ядовит. Нет, еда с одной тарелки не могла ей повредить, но я всё же ожидал, что раз она знает, что я — нечто иное, чем она сама, то и