Кровавые легенды. Русь - Дмитрий Геннадьевич Костюкевич
– Может, сказала что-то?
– Нет.
– Как-то тебя обозвала?
Хьюн Вету не хватало слов, а так хотелось объяснить, что всякий раз, когда мама получает письма, в квартире начинает пахнуть как на задворках рынка Сапо, а Хьюн Вету снится человек с глазом во лбу.
– Никто не желает тебе вреда, – сказала мама, возвращаясь к блинчикам. – Нельзя бояться всего на свете.
«Плохую тетю и человека из снов – можно», – подумал Хьюн Вет. Он вошел на кухню, внимательно огляделся. И как его мама, продающая духи, не слышит этот противный запах, скрытый за ароматами лука и соуса, но ощутимый, если приблизиться к его источнику…
Хьюн Вет опустил руку в мусорное ведро и вынул порванный конверт. К бумаге прилипла лимонная семечка, рисунок на марке изображал тигра, имя дяди не вводило мальчика в заблуждение. Зажав пальцами нос, он вывернул конверт наизнанку. Серое с зеленоватым оттенком пятно расплылось по бумаге. Такие пятна появлялись на хлебе, который надо выбрасывать.
– Вот! – прогнусавил Хьюн Вет. Мама чуть не напоролась на него по пути к холодильнику.
– Сын, поиграй-ка в своей комнате.
– Но мам…
– Будь в комнате, пока я не позову обедать!
Хьюн Вет обронил конверт в ведро. Понуро вышел из кухни, долго мыл руки, надеясь, что пятно не переползет на его пальцы с бумаги. В спальне он минуту решался и, набравшись мужества, таки отворил гардероб. Ни плохая тетя, ни человек с глазом во лбу не прятались внутри. Хьюн Вет проверил тумбу и пространство за гардинами. Удовлетворившись, прихватил коробку с игрушками и забрался на кровать. Он планировал собрать все железные детали конструктора в длинную палку, соединил болтиками и шурупами три штуки и тут вспомнил, где в его кошмарах таился человек с глазом.
Хьюн Вет сглотнул. В спальне резко повеяло рынком Сапо, моллюсками, залежавшимися в миске, рыбьими кишками. Приглушенный, но отчетливый запашок. Хьюн Вет вперился взором в одеяло, на котором сидел, словно тщился разглядеть сквозь пододеяльник, плед, простыню и матрас пространство между полом и ламелями решетки.
– Никого подо мной нет. – Он лег на живот и подполз к краю кровати. Но перегнуться через край не хватило смелости. Хьюн Вет уполз обратно к стене, снова сел, обхватив руками колени и озираясь. Под ним были пыль, ногти, которые он сгрызал и забрасывал за изголовье, и козявки, которые отправлялись из его ноздрей туда же. Пыль, ногти и козявки, а не человек из сна.
На столе стояло овальное зеркало в пластмассовой раме. Хьюн Вет вскочил, рассчитал расстояние и прыгнул – с кровати на стул, будто пол был лавой, со стула – на стол и обратно. Матрас просел под его весом, деталь конструктора впилась в пятку. Понадобилась пара минут, чтобы удлинить палку и закрепить на ее конце зеркало – болтик из набора идеально вошел в ушко на раме.
Чувствуя себя охотником, Хьюн Вет на четвереньках добрался до края постели, лег и свесил палку, следя за отражением в овале. Железки гнулись, зеркало раскачивалось. Хьюн Вет от усердия прикусил язык. Пластмасса соприкоснулась с полом. Хьюн Вет вытянул шею. Изогнул кисть.
В зеркале отразилось лицо женщины, которая пряталась под кроватью. Плохая тетя с почты.
Хьюн Вет издал свистящий звук.
Он спрыгнул на пол и рванул в коридор. Длинные пальцы грубо окольцевали щиколотку и дернули обратно. Хьюн Вет упал, перевернулся на спину, руками заслонился от плохой тети. Она смотрела на него из полумрака. Глаза светились, и зубы источали белый свет. Все, что видел мальчик: глаза и зубы, зубы и глаза.
– Прекрати греметь! – крикнула мама с кухни. Хьюн Вет набрал воздух в легкие – на одно «помоги» хватит. Плохая тетя резко потянула добычу. Под кровать, в свое логово, в дом пыли, ногтей и козявок. Ладонь заткнула мальчику рот. Что-то кольнуло в запястье. Боль пришла и ушла, вверх по предплечью растеклось пульсирующее тепло. Кисть, похожая на краба, сползла по подбородку Хьюн Вета. Рот был свободен, но Хьюн Вет не стал звать маму. Слишком сильно хотелось спать. Он скосил глаза и не испугался, увидев, что плохая тетя присосалась к его руке: тетя пила, тетю мучила жажда, Хьюн Вен – вежливый мальчик, чужак, принятый гостеприимной страной, он обязан напоить гражданку Чехии.
Фосфоресцирующие глаза плохой подкроватной тети напоминали головки булавок, которые кто-то раскалил на огне докрасна. Клыки, погрузившиеся в плоть, сияли, как те игрушки из сувенирного магазина, о которых мама говорила: в них радиация! Ее лицо было ночным кошмаром, но страх покидал Хьюн Вета вместе с кровью.
И когда полчаса спустя мама вытащила его из-под кровати, заволновавшись, приложила руку к прохладному лбу и спросила, что у него болит, Хьюн Вет не вспомнил ни плохую тетю, ни человека из снов. Он знал, что поступил правильно, и это было главным.
2
В коридоре съемной квартиры был старый стенной шкаф с дверной цепочкой. Зашнуровывая обувь или разуваясь, Илья рассматривал примитивную конструкцию, состоящую из монтажной планки и запорной коробки, и гадал: зачем кому-то понадобилось привинчивать их к древесине? Понятное дело, не для того, чтобы защитить шкаф от проникновения. Тогда зачем?
Иногда, проходя по коридору с телефоном или чашкой чая в руке, Илья останавливался, теребил цепочку, вставлял ее набалдашник в заводное отверстие и проверял, насколько широка щель между удерживаемыми цепью створками. Дверь не открывалась сама по себе. Поломав голову, Илья решил, что дело в призраках.
Илье исполнилось двадцать три, и этим летом он чувствовал родство с неприкаянными душами, населяющими Прагу и городские легенды. Было не обязательно верить в Бога, чтобы поверить в истории о големах, мертвых тамплиерах и огненных индюках. Наедине с призраками не так одиноко, как в сугубо рациональном мире.
Итак, в стенном шкафу обитало страшилище, и предыдущие жильцы позаботились, чтобы оно не валандалось по квартире. Смирно сидело в темнице среди курток и шарфов.
Вынужденно безработный, Илья спал допоздна, а ночами, чтобы не дать мыслям о прошлом просочиться в мозг, представлял, как приоткрываются, скрипя, двери шкафа, страшилище высовывает длинный бородавчатый нос и нюхает воздух. И, наверное, поражается, насколько несчастен человек, поселившийся в квартире страшилища.
От скуки Илья планировал сочинить жуткий рассказ, включив в него шкаф и домовладельца. Не свезло с архитектурой – так может, попробовать себя в литературе? Подростком он крапал стишки, но на прозу, при обилии идей, не хватало терпения. Они с Викой любили придумывать кровожадные сюжеты, убивали персонажей самыми изощренными способами. Сюжеты выветрились из памяти. В отличие от Вики,
