Александр Черниговский - Еретик. Войны мертвых

‑ Книга? ‑ сказал Башет. ‑ Мы перлись сюда ради какой‑то чертовой книжки?

‑ Замолчи, невежа, ‑ огрызнулся Барон. ‑ Такие же книги хранятся в библиотеках Черного совета. Это записи самых сильных вампиров о природе Путей. Если кто‑то сможет прочесть такой фолиант, он обретет все знания, что вложил туда старейшина! Боги щедры к тебе, Бральди, что бы они ни замышляли!

Я взял в руки увесистый том, переплетенный черной кожей. Кожей сородичей. Внутри него пульсировала кровь, каждая страница этой книги была пропитана чей‑то жизнью.

Черный переплет откинулся, и я увидел…

Пустые страницы.

Сотни пустых страниц, пропитанных кровью вампиров, загубленных, чтобы вписать туда тайны наших сил. Похоже, Сонатер оказался не так щедр, как мне привиделось. Книга надежно прятала свои секреты.

‑ И это все? ‑ удивилась Кларисса, прошагав ко мне. Эльза помогла ей пройти, и вампиресса посмотрела в фолиант. ‑ Не верю. К ней должен быть какой‑то ключ. Не бывает загадок без ключа.

‑ Верно, ‑ согласился Ангус. Фрегри едва поместился в тесной башне и теперь утыкался носом в руку Барона. Тот лишь брезгливо одернулся и продолжил. ‑ Книги крови требуют жертву за право прочитать их. Нужна связь. Их нельзя прочитать глазами, никто, кроме вампиров не может воспользоваться их мощью.

‑ И какова цена знаний?

‑ Капля крови.

‑ Всего‑то? ‑ удивился Башет. ‑ Так в чем проблема? Давайте, вспарывайте мне руку, я готов!

‑ Оставь свою кровь при себе, Башет, ‑ отмахнулся Ангус. ‑ Если в ней заложено что‑то, не предназначенное для неподготовленного разума, она убьет тебя раньше, чем ты успеешь пикнуть. Нужен подготовленный сородич. И среди нас такой сородич только один.

Все посмотрели на меня. Лавина чувств читалась в их тяжелых взглядах. Тревога Башета, нетерпение Ангуса, жалость Клариссы, молчаливое доверие Эльзы. Даже Фрегри чего‑то ждал от меня, подняв острые уши. Все они отдали свою судьбу в мои руки. Ждали вердикта непрошеного судьи.

Последний шаг. Прочитать эту книгу. Пожертвовать часть себя, чтобы раскрыть то, что спит в глубинах крови. Страницы зовут меня, просят. Всего лишь каплю. Одну маленькую каплю за целый мир, что я открою в себе. Разве это так много? Одну каплю.

Мне не жаль и двух. Я пронзаю ладонь собственным ногтем и смотрю, как медленно скатывается по руке ключ к туманному будущему. Мудрость Тьмы велика, но она не делает меня всеведущим. Пророчица, или то, что стояло за ней, подарила мне осознание. Всего один неоспоримый факт. То, чего так и не смог принять Сонатер.

Все имеет конец. Не бывает вечных и нерушимых, бессмертных и прекраснейших. Жизнь утекает меж пальцев, гибель приходит к героям и беднякам одинаково, не спрашивая разрешения и ни с кем не советуясь. А красота увядает. Все в мире тленно. Все уходит туда, откуда появилось на свет. Чтобы бесследно исчезнуть в пустоте времен. А затем вернуться чем‑то иным.

Стать иным.

Алая капля бросилась навстречу страницам. Она жадно тянулась к ним, все ближе и ближе, пока не коснулась их. Багровая клякса расползлась по пергаменту, впитываясь в маленькие, едва заметные жилки. Я стану иным.

Отряд наемников во главе с Фабианом Черной Кровью пробрался в самое сердце проклятых земель. Некрополь оказался неприветливым, но на удивление тихим местом. Толпы древних мертвецов, населявших нерушимые стены города, были настолько погружены в свою вечную боль, что спрятаться от них не составляло труда. Выйти из тени, вонзить кинжал в истлевшую от времени голову, спрятать смердящее тело, и любая дорога была свободна для пришельцев.

Вечные тучи, затмевающие солнце, были только на руку Аннукару. Больше не приходилось мучиться и позволять чародею впиваться в его острыми иглами волшебства, чтобы спастись от губительного света. Корвус, Мани, Крепыш Барри ‑ всем им не по нраву замысел Фабиана. Но они идут, чувствуя, что дорога назад им светит только тогда, когда колдун добьется своего. И лишь Кларисса глядит в бесконечные сумерки с надеждой. Вот она ‑ цель, так близко, что стоит лишь руку протянуть. И тогда они будут вместе, уставшая от своего ремесла наемница и исцеленный от вечной жизни вампир. Аннукар не верил Фабиану до конца, но ради нее он был готов пойти на этот безумный шаг. Впервые за свою долгую жизнь он делал что‑то по‑настоящему важное.

Прячась в тени, перебегая от одного каменного дома к другому, отряд пробирался к самому центру Некрополя. Как говорил Фабиан, история не сохранила имени этого вечного, нерушимого строения, и потому он называл его просто Храм.

Крепыш Барри рычит и стенает, еще неделю назад у него кончилось пиво. Могучие руки дрожали на рукояти кувалды, его ладони чесались от ожидания схватки, а голова раскалывалась так, что зелья и колдовство командира лишь на несколько часов облегчали страдания здоровяка. Ему не нравились прятки, он хотел драться! Но у Фабиана были другие планы.

Корвус делает почти всю работу в одиночку. Он крадется между черными, гладкими стенами домов, словно змея, медленно и неотвратимо приближаясь к своим врагам. Один выпад копья ‑ и мертвец с тихим вздохом улетает во тьму, где его уже поджидает нож в смуглой руке. Воин непрестанно молится духам, предкам и богам, чтобы они вступили в схватку на его стороне в час последней битвы. Странный все же народ. Единственной ценностью они считали достойно умереть в бою, а после смерти продолжать Вечную охоту. Что это такое, понимал лишь сам Корвус. Никто и не спрашивал.

Как и Барри, Мани оказался не у дел. Его самострелы, сколь полезны они ни были в открытом бою, для скрытного проникновения не годились. И как здоровяк, стрелок чесался и нервничал, поглаживая свое оружие, не зная, куда себя девать. Он еще слишком молод, и потому рвется в бой, но пока лишь отсиживается за спинами своих товарищей.

Кларисса прикрывает Фабиана. Его чары укрывали отряд от внимания мертвецов, но ему нельзя было терять концентрации. Этим и занималась беловолосая воительница, ограждая волшебника от нападения противников.

Лишь один из них не боялся ходить на виду плотоядных чудовищ. Аннукар плыл в сером небе невесомым облаком, высматривая удобную дорогу. Ему не были страшны удары и укусы мертвецов, он свободно парил над их головами, утоляя свой голод останками измученных душ. Они были слабы и не могли насытить его полностью, потому вампир убивал нескольких из них, затягивая во Тьму опустошенные останки. Мертвецы ничего не замечали, и путь был свободен. Остальное ‑ дело Корвуса.