Вампиры – дети падших ангелов. Голоса дрейфующих льдов - Молчанова Ирина Алексеевна
Девушка смотрела на собравшихся во все глаза, боясь верить, что сливки общества стеклись сюда из-за нее. Она давно их всех не видела, но оказывается, те приняли ее в свои ряды и теперь были готовы защищать. От осознания, что она не одна, внутри потеплело и дрожь сама собой исчезла.
Анжелика оглянулась, смело встретила множество обращенных на себя взглядов и внезапно, закинув голову назад, захохотала.
Сестры Кондратьевы тоже нервно засмеялись, но увидев, что никто больше не смеется, испуганно переглянулись и спрятались за веера.
А хозяйка дома, отсмеявшись, шагнула к Кате, отчего все вампиры напряглись и разом подались вперед. Девушку это нисколько не смутило, она наклонилась вперед и прошептала:
— Куколка моя, будь как дома.
Услышать подобное Катя ожидала меньше всего, но виду не показала, обронив:
— Благодарю. Чудное платье.
Взгляд черных глаз, обрамленных золотистыми ресницами, скучающе скользнул по ней.
Вернуть комплимент Анжелика не потрудилась, скривившись, едко заметила:
— Вкус — он либо есть, либо его нет, третьего не дано. А кому-то, как тебе, вообще мало чего дано... — Она одарила ее нисколько не любезной улыбкой и, проворчав: «Развлекайся», пошла прочь.
Катя обратила внимание, какими взглядами обменялись Вильям с Атанасиосом, после чего Тане, понуро опустив голову, отошел в сторону. Гости потихоньку стали расходиться, сестры ринулись к столу с напитками, Георгий, оставив Анну с Натальей Важко, последовал за Анжеликой.
Бриан со вздохом облегчения осушил бокал, Анчик отправился за новыми напитками, Никита продолжал смущенно топтаться на месте. А братья Обаро приблизились к Кате, и Тамми произнес:
— Мы рядом, если что, Кати. Мы друзей не оставлять.
Адебое в подтверждение закивал.
— Вы сегодня очень красива. Анжелика ревновать к вам.
Бриан Джонсон, поглаживая указательным пальцем ножку пустого бокала, протянул:
— Ревновать, дружище, это мягко сказано. Да она в бешенстве, не будь здесь стольких гостей, накинулась бы на нашу девочку и разорвала в клочья.
Вернулся Анчик и, вручив своему бойфренду новый бокал, негромко сказал:
— Говорят, она испила крови этого парнишки из Тартаруса.
— Тане? Не может быть, он же... — Катя изумленно поискала в зале юношу, но не нашла и продолжила: — Но это опасно, смешивать кровь. Разве нет?
— У родных детей Создателя чистая кровь, — объяснил Бриан и, как девушке показалась, не без зависти добавил: — Вот повезло чертовке! Этот малыш сделал ее в разы, говорю вам, в разы сильнее.
— А дар? — полюбопытствовала Катя. — У нее появилось что-то новенькое?
— Сомневаюсь, — высказался Анчик, поправляя золотой фрак на груди. — У родных детей Цимаон Ницхи нет каких-то способностей, кроме нечеловеческой силы. Однако, когда наступает день вступления в ряды бессмертных, дети получают от отца его кровь, а с ней и интересные способности.
В зале заиграла музыка, что-то современное. Катя никак не могла определить, на ее собственной волне почти никогда не звучали песни, исключения составляли лишь хоры.
Анжелика распахнула между колоннами двойные двери и пригласила всех в сад.
Кате хотелось выйти на воздух, но Вильям ее удержал, когда она уже сделала несколько шагов по направлению к выходу из зала.
Когда они остались одни, не считая нескольких парочек, кружившихся по залу в вальсе, молодой человек приглушенно спросил:
— Это правда?
Будь она волчицей, задрала бы голову и завыла, до чего ей не хотелось сейчас отвечать на его вопросы.
— Вильям, — насупилась девушка, — ну какое это теперь имеет значение?
— Я должен знать! Лайонел позволил себе что-то по отношению к тебе во время новогоднего ужина?
Девушка помолчала, затем усмехнулась:
— Вызовешь его на дуэль? Он положил мне руку на колено... только и всего.
— Только и всего? — опешил Вильям. — Да как ты могла позволить!
Пришел ее черед удивляться.
— Что на тебя нашло? Это все в прошлом! — И обиженно прибавила: — Как могла позволить? Ты серьезно? А вот так, он просто положил мне руку на колено, а сам при этом оставался так невозмутим, что я была уверена, мне никто не поверит, если я вскочу и нажалуюсь.
— Я бы поверил! Неужели ты не понимаешь, насчет Лайонела я бы во что угодно поверил!
Катя сердито засопела, в животе образовался огненный шарик и начал перекатываться туда-сюда.
— Нам обязательно обсуждать это теперь?
Вильям на диво проявил упрямство, заявив:
— Ты должна была мне сказать!
Девушка яростно сощурилась.
— Ничего я тебе не должна! — И, круто развернувшись, пошла через зал в сад. Внутри клокотала злость, а огненный шаг разросся.
«И где же ты был, пока красотка Анжи унижала меня?» — невесело подумала Катя. Иногда она мысленно обращалась к своему шару, точно к живому. Он, конечно, не отвечал ей — этим их отношения смахивали на отношения льдов Антарктики с Богом, с которым они беседовали на своем монотонном и величественном языке.
Девушка вышла на веранду с бетонным настилом, где стояли железные столики и кресла. Крышу подпирали мощные белокаменные колонны, увитые плющом.
Глазам открылась вымощенная гладким камнем круглая площадка, окруженная белоснежной черемухой. Дорожка за площадкой, усыпанная нежными лепестками и подсвеченная белыми фонариками, уходила в глубь сада до самой стены, где кончались владения Анжелики.
Катя зачарованно смотрела на танцующие пары и ей казалось, что она уже все это где-то видела. Только где?
Ночь за пределами освещенной веранды, площадки и аллеи была насыщенно черной, в небе застыла полная луна, с необычайной алой каймой внизу. Исходившее от нее сияние точно окровавленным языком облизнуло невинно чистые лепестки черемухи на верхушках деревьев. И на всем небосклоне — ни одной звезды. На что же сегодня так не хотели смотреть ангелы?
Теплый воздух, начиненный ароматом черемухи, такой сладкий и головокружительный проникал глубоко внутрь, вызывая легкое волнение. Катя присела на железный стул возле пустого столика.
Чуть поодаль, за пределами веранды, до неприличия близко друг к другу стояли Георгий с Анжеликой. И смотрел он на нее не с привычной маской подчеркнутой вежливости, а иначе — страстно, восхищенно и сердито.
Они не произносили ни слова, но Катя знала, что те жарко о чем-то спорят. Паук на плече Анжелики то и дело шевелил лапами, прикасаясь к шее хозяйки и передавая ей мысли молодого человека, яростно сжимавшего кулаки. А он, стиснув зубы и сверкая глазами, в свою очередь читал ее мысли.
Анна Орлова, всеми покинутая, стояла, подпирая двери в бальный зал, бросая косые взгляды на своего возлюбленного, так увлеченного красавицей Анжеликой.
А хозяйка тем временем неожиданно воскликнула:
— Я не верю тебе! Что они тут забыли?
Георгий пожал плечами.
— Не верить твое право. — И едва слышно прибавил: — Твой создатель Наркисс в их числе.
Губы Анжелики задрожали, и сама она как-то вся сжалась.
Молодой человек с невыразимой нежностью коснулся ее плеча и сочувственно сказал:
— За двести-то лет он мог и забыть тебя.
Она покачала головой.
— Но только не после моего послания к нему... Боже! — Девушка вскинула глаза на Георгия. — Это из-за меня они...
— Нет.
И оба посмотрели на Катю, а та не успела отвернуться. Все трое некоторое время смотрели друг на друга, затем Анжелика довольно громко произнесла:
— Ну что же, Георгий, очень жаль, что вы вынуждены сейчас нас покинуть... ночь в самом разгаре. — Она холодно улыбнулась. — Вы разбиваете мне сердце, не позволив подарить вам ни одного танца.
Катя с трудом сдержала улыбку, подумав, что это сердце не разбить, даже если шарахнуть вниз с Вавилонской башни.
А молодой человек криво усмехнулся.
— О, уверен, ваше сердце непременно кто-нибудь склеит... Возможно ли иначе?
Проходя мимо Кати, он удостоил ее коротким взглядом и обронил:
