Вольфганг Хольбайн - Книга мёртвых

Чудовище не погибло.

Температура в сердце гигантского костра была такой высокой, что в нем расплавилось бы и железо, но это создание не погибло! Оно шевельнулось, а затем медленно встало. Передняя часть его накидки и волосы исчезли, за несколько мгновений превратившись в пепел. Тонкий металл кольчуги накалился докрасна. От чудовищной фигуры поднимался столб серого дыма. Его руки были объяты пламенем.

Крики Редирана поднялись до рвущего голосовые связки крещендо, когда фигура, вновь хихикнув, протянула к нему руки.

Но эти крики длились недолго.

Иксмаль разбудил меня уже после наступления темноты. Я проснулся сразу же, чувствуя, как внутри меня нарастают потоки силы, как они пульсируют в моих венах. Я знал, что спал не очень долго, но сон, глубокий и спокойный, восстановил мою магическую энергию. Рывком сев, я натянул рубашку, штаны и хотел было благодарно кивнуть Иксмалю, но юный флейтист уже повернулся и вышел из моей палатки. Признаться, я на него не обиделся. После всего, что я слышал и видел, было удивительно, как Сидящему Быку вообще удалось убедить Иксмаля принимать в этом участие.

Поспешно одевшись, я взял с собой шпагу-трость и амулет Андары и вышел из палатки. Хорошее настроение, в котором я проснулся, исчезло, как только я увидел наш лагерь.

Если еще днем это был вполне нормальный, хотя и маленький палаточный городок, то теперь он превратился в нечто неописуемое. Моя палатка осталась здесь единственной. По-видимому, остальные решили позаботиться о моем покое, в котором я так нуждался. Все остальные палатки убрали, поставив их немного западнее, так что у подножия скалы образовалась пустая овальная площадка, по периметру окруженная серыми валунами. С одного края этой овальной площадки горел костер высотой в человеческий рост. Пламя костра отливало зеленым. На другом краю овала находилась Присцилла.

Она по-прежнему была на лежанке, но только теперь ее привязали, и лежанка уже не стояла на четырех ножках, а была поставлена вертикально у скалы, так что в первый момент мне показалось, будто Присцилла стоит, лениво прислонившись к лежанке, и прижимает к себе книгу обеими руками. Но когда я подошел поближе, то увидел, насколько прочными были тонкие кожаные ремни, удерживавшие ее. У нее, как и раньше, не было сил, а может, она просто не желала стоять самостоятельно. Зато книгу она прижимала к себе, не отпуская даже на миг. Ее лицо было спокойным, однако в широко распахнутых глазах время от времени мелькали проблески смутного страха.

Я хотел подойти к ней, но Сидящий Бык, ожидавший меня у палатки (я, честно говоря, не сразу его заметил), загородил мне дорогу и покачал головой.

— Не надо, — сказал он. — Тебе потребуются все твои силы для того, что мы будем делать.

Я остановился. Вид При, связанной и беспомощной, словно подготовленной к варварскому жертвоприношению, разбивал мне сердце, но я знал, что старый сиу прав. Если у нас и был шанс помочь Присцилле, то лишь в том случае, если мы будем действовать быстро.

Только сейчас я заметил, что индейцы Иксмаля тоже пришли сюда. Казалось бы, они случайно замкнули полукруг, образованный скалами за Присциллой и костром. Свет пламени отражался на их голых торсах, словно они намазались жиром. Их лица в красно-зеленой боевой раскраске были суровы. А еще они были вооружены. Заметив это, я ощутил укол страха.

Беспомощно оглянувшись, я попытался найти Билла, Энни и Постлетвейта. Они стояли с другой стороны площадки, в отдалении от воинов Иксмаля. Лицо Коди, совершенно лишенное эмоций, походило на каменную маску. Он не смотрел на меня. Энни явно была напугана. И только Постлетвейт, казалось, чувствовал себя в своей стихии. Непрерывно переминаясь с ноги на ногу, он все время поправлял на носу очки и время от времени восклицал: «Невероятно!»

— Пойдем.

Взяв меня за руку, словно ребенка, Сидящий Бык провел меня в центр круга. Воины Иксмаля подошли поближе, и уже через мгновение к нам присоединился и сам Иксмаль. У него не было оружия, зато в правой руке виднелось что-то маленькое и белое. Я понял, что это та самая костяная флейта, которой он призвал дракона. Неприятные предчувствия сменились страхом. Я едва удерживал себя от того, чтобы отпрыгнуть в сторону, разрезать кожаные ремни, стягивавшие тело Присциллы, и положить конец этому цирку.

Но, конечно же, я ничего такого не сделал.

Мы остановились в двух шагах от Присциллы. Сидящий Бык взял меня и Иксмаля за руки. Молча переглянувшись с вождем сиу, молодой индеец поднес флейту к губам и закрыл глаза. Раздался звонкий звук.

По лагерю пронесся ледяной ветер, поднимая пыль и раздувая пламя. Вздрогнув, я едва не выпустил руку Сидящего Быка. Мое сердце забилось чаще. Что-то происходило. Я начал понимать, что ничто из увиденного мною не было случайностью. Сидящий Бык и все остальные, должно быть, начали ритуал призыва, пока я спал. Может, они совершенно осознанно не будили меня до последнего момента. Воздух был заряжен потоками магической энергии.

Иксмаль вновь прижал флейту губам. Раздался странный жалобный звук, становившийся все громче и громче. Когда музыка стихла, я почувствовал, что что-то осталось. «Возможно, — с опаской подумал я, — Искмаль своей флейтой призвал не только дракона. И может, дракон был самым безобидным из его трюков…»

И тут прозвучала барабанная дробь.

Я не сомневался в том, что ни у одного из индейцев, стоявших за нами, не было барабанов или других музыкальных инструментов, но тем не менее ночь внезапно наполнилась глухой устрашающей барабанной дробью, неприятным ритмичным стуком, который становился то громче, то тише. Барабанная дробь то ускорялась, то замедлялась, и постепенно я покорился ее власти. Я чувствовал, что мое сердце бьется в такт невидимому барабану, дыхание тоже подстроилось к этому ритму, и даже мысли, казалось, начали повиноваться странной музыке ночи.

Сидящий Бык пел, двигаясь в такт музыке. Мои руки и ноги почти против моей воли тоже начали двигаться. Медленно, по-прежнему держась за руки, напевая странную мелодию и приплясывая в такт этой варварской музыке, мы начали окружать Присциллу. Постепенно к нам присоединились другие индейцы, и в конце концов мы образовали широкий круг, центром которого была Присцилла.

Над лагерем вновь повеял холодный ветер, и на этот раз пламя взметнулось на десять-двенадцать ярдов в высоту, а затем, словно натолкнувшись на невидимую стену, распалось на потоки огненной энергии, накрыло овальную площадку куполом из огня. На нас полетели искры. Они падали на мою одежду, волосы и даже лицо, но боли я не чувствовал.