Р. Артемьев - Ростки мёртвого мира

— Поторопись, Хастин.

Юноша очумело помотал головой, неуверенно примерился и быстрым движением прокусил крякнувшему Ро вену. На какое-то время наступила тишина, изредка прерываемая хлюпающими звуками. Медея отошла в сторонку, опасаясь поддаться соблазну. Человек понемногу бледнел, но волнения не выказывал, он не в первый раз делился кровью. Наконец с видимым сожалением Хастин оторвался от руки, которую оборванец немедленно проворно перетянул грязнущей тряпкой. Вернувшаяся Медея протянула ему бутылочку:

— Держи.

— Премного благодарствую, госпожа — Гнилозубый сидя, не пытаясь встать, поклонился. — Как насчет премии?

Женщина неохотно вытащила из заплечного мешка завернутую в тряпицу грубую лепешку и протянула рассыпавшемуся в благодарностях нищему. Потом, не обращая внимания на бурные изъявления восторга, повернулась к Хастину:

— Ты взял очень мало.

— Он слаб, я боюсь его убить.

— Эта порода живуча — скривила идеальной формы губы Медея. — Он еще нас переживет. Впрочем, дело твое. Но имей в виду, завтра мы сюда не вернемся, справляться с голодом будешь самостоятельно.

— Справлюсь — набычился парень.

— Как пожелаешь. Сейчас оставайся здесь и постарайся не попасться никому на глаза, я скоро вернусь.

Она легкой, уверенной походкой направилась к появившемуся вдалеке человеческому силуэту. Ей тоже хотелось есть.

Селеста слушала Ласкаша и понемногу понимала, какой невероятной удаче она обязана встрече с мальчишкой. В последнее время девушки сосредоточились на работе с другими агентами, поэтому самый первый узелок сплетаемой сети информаторов выпал из их поля зрения. Ласкаш не владел нужными им сведениями. Он был слегка туповат, не умел поддержать разговор, не понимал, чего хотят от него нанимательницы… Словом, ценность его в глазах Селесты стояла невысоко. Если бы не одно «но».

Пацану везло.

Стоило задать ему правильное направление поисков, как удачные события начинали происходить с пугающей частотой. Про таких говорят, что им сами боги помогают. Андрей, кстати сказать, не исключал и этой возможности — всяких странностей насмотрелся, один его нынешний вид чего стоит. Местные верили в богов прямо-таки с пугающим фанатизмом, причем оснований для веры им хватало. Рациональный разум пришельца еще сопротивлялся давлению окружающих, но надолго ли хватит привнесенного извне скептицизма?

Ласкаш, как Селеста и предполагала изначально, о встрече с упырицей проболтался. Ему не поверили, тогда обиженный градом насмешек парень зарекся говорить с посторонними на интересную и слегка жутковатую тему. Иными словами, удачно получилось. Теперь он довольно регулярно делился собранными слухами, умудряясь иногда приносить настоящие сокровища. Ценности которых совершенно не понимал.

— Так почему его из кутузки выпустили?

— Пожалели — пожал плечами мальчишка. — Все-таки двое детей, надо их как-то кормить.

Варек, бывший рыбак из деревни Три Невесты, пришел в город два года назад. С женой, братом и тремя детьми. Поначалу он удачно устроился на одну из герцогских шхун и быстро стал правой рукой капитана, его уважали за мастерство и твердый характер. Именно гордый и неуступчивый нрав сослужил ему плохую службу, когда простой рыбак осмелился возражать высокому портовому начальству в лице самого графа Лаша. Вроде бы, граф приказал использовать судно для перевозки чего-то очень тяжелого, или другая была причина, но вылетел с хорошего места Варек мгновенно. Дальше — больше, беда не приходит одна. Вспышка холеры сгубила жену и старшего сына рыбака, брата зарезали в пьяной драке, принимать на работу дерзкого наглеца отказывались. Мужчине приходилось пробавляться случайными заработками и подумывать о переходе в какую-либо общину. Среди простолюдинов ему тоже не особо обрадуются, зато дети будут пристроены и накормлены.

Недавно Варек снова попал в историю, попытавшись подработать на черном рынке. Отделался штрафом, хотя обычно за такую провинность либо отправляли в поселения, либо казнили, других наказаний современный суд не признавал. Похоже, сейчас мужик попал в совсем скверное положение, и как жить дальше, не знает.

Надо бы взять его на заметку.

— Еще что-нибудь интересное узнал?

— Не знаю — неуверенно заерзал Ласкаш под пристальным взглядом упырицы. — Вроде, нет. Общину через месяц переведут ближе к Гнойнику, жить там станем.

— Что делать будете? По-прежнему мусор убирать?

— Угу. Говорят, еще дома разбирать станем, полезные материалы в одну кучу, мусор и щебень в другую. Рассыпается же все, по некоторым улицам на окраинах ходить страшно — солидно добавил подросток.

Установившейся власти не откажешь в предусмотрительности. Именно с приходом новых порядков из подвалов убрали гниющие кучи продуктов, с улиц исчезли тела мертвых и груды всякого мусора, часть стремительно ветшавших строений уничтожили. В результате принятых мер эпидемии удалось задавить, остались одна неизменная простуда и некоторые детские заболевания. Лекарств не хватало, врачей тоже, и безобидные прежде болезни регулярно убивали людей.

— И сколько общин переселяются?

— Да почти все соседи, с кем я говорил. Правда, в разные места.

— Город расползается. Места не хватает.

— Ну, вроде того — не уловил насмешки в голосе собеседницы Ласкаш. — Народу и впрямь много. Только говорят, потом переселимся еще раз, вдоль дорог к большим деревням нас посадят.

— Возможно.

Действительно возможно. Герцог намерен контролировать свою территорию, а значит, поначалу примется расселять людей по стратегически важным узлам. Иными словами, на рудниках, на перекрестках дорог, превратит нынешний Гнойник в городское предместье. Словом, примется заново осваивать принадлежавшие еще его предкам земли.

Селеста слегка откинулась назад, раздумывая над только что услышанными словами. Впрочем, сосредоточиться не удалось — напомнила о себе жажда. Упырица внезапно поймала себя на мысли, что неподвижно уставилась на шею мальчишки и всерьез намеревается вцепиться в нее. Ей потребовалось некоторое усилие для обуздания инстинктов. Пить из Ласкаша нельзя, с некоторых пор девушки начали проводить четкое разделение людей на агентов и «коров», к числу последних относили морванитов, извращенцев разного толка. Человек должен хотеть подчиняться, желать почувствовать себя жертвой. Только тогда есть гарантия его верности и молчания.

Прежде они не имели возможности быть переборчивыми. Но теперь, имея возможность выбора… Есть люди, готовые подчиняться, всегда и везде. Ведомые, сознательно старающиеся переложить тяжесть ответственности за свои судьбы на плечи вождей. Их не так много, этих прирожденных рабов, однако именно они представляли для не-мертвых самую большую ценность. Селеста тщательно выискивала, кто войдет в число их будущих слуг, станет прослойкой между упырями и человеческим обществом. Следила, придирчиво подмечая нужные качества, обращала внимание, кому нравится прикосновение ее холодных рук, а кому нет, с готовностью ли подставляют они свое горло или руки под клыки восставших.