Кассандра Клэр - Механическая принцесса

– Возьмите часы, – приказал Мортмейн, – и приступайте к превращению.

Он сидел напротив, на таком же деревянном стуле с такой же резной спинкой. Теперь они находились в другой комнате, куда Тессу привели автоматы. Единственным источником света был камин – такой огромный, что в нем можно было целиком зажарить быка. Мортмейн уперся руками в подбородок, на лице его плясали отблески пламени.

Тесса взяла часы, ощутив в руке их тяжесть. Затем закрыла глаза.

Магистр дал ей слово, что пошлет Джему серебро, и она ему поверила. В конце концов, зачем ему обманывать? Какое ему дело до того, сколько проживет Джеймс Карстейрз? Серебро представляло собой лишь предмет торга, чтобы заполучить ее, Тессу, и к тому же она теперь все равно находилась в его власти.

Она сильнее сжала часы и вдруг почувствовала, как они, подобно ее Механическому ангелу, стали пульсировать, словно в них пробудилась жизнь. Рука девушки дернулась, и на нее с силой нахлынуло превращение – вопреки обыкновению, без всяких усилий с ее стороны. У Тессы перехватило дух – Джон Шейд прорастал в каждой клеточке ее естества. Руку пронзила боль, она разжала пальцы и уронила часы на стол. Но остановить превращение уже было нельзя. Плечи под пеньюаром, который по-прежнему был на ней, раздались, пальцы позеленели, кожа стала цвета окислившейся меди.

Голова девушки дернулась, опустив глаза, она увидела, что теперь у нее большие, тяжелые мужские руки с широкими ладонями. На мгновение Тессу охватила паника – превращение впервые поглотило ее вот так, без остатка.

Мортмейн не сводил с Тессы взгляда. Глаза его полыхали мрачным огнем.

– Отец, – произнес он.

Тесса не ответила. Не смогла. Прозвучавший внутри голос был не ее – он принадлежал Шейду.

– Мой механический принц, – сказал Шейд.

Свет в глазах Мортмейна стал ярче. Он наклонился вперед, хищным жестом подвинул к Тессе бумагу и сказал:

– Отец, мне нужна твоя помощь. В моем распоряжении замок, и я знаю, как его открыть. Автоматы готовы, но мне недостает созданного тобой связующего заклятия. Напиши его, и тогда у меня в руках окажется последний фрагмент.

Крохотная искорка паники в душе Тессы разгорелась в костер. Трогательного единения между отцом и сыном не было и в помине. Девушка все еще пыталась сопротивляться, но превращение держало ее мертвой хваткой. Джон Шейд давно умер, но стальной обруч его воли заточил ее в чужом теле и заставил повиноваться. Тесса с ужасом смотрела, как рука тянется за пером, окунает его в чернила и что-то пишет на бумаге.

Мортмейн подался вперед. Он задыхался, словно пробежал огромное расстояние. За его спиной в камине оранжевые языки пламени взлетали все выше.

– Ну вот, – сказал он и облизал губы. – Да, теперь я понимаю принцип действия. Наконец-то!

Тесса изумленно взглянула на свою писанину. Для нее она была бессмысленным набором чисел, знаков и символов, непонятной тарабарщиной. Девушка вновь попыталась сопротивляться, но все ее усилия вылились в кляксу, капнувшую на бумагу. А перо все бежало и бежало. Рука, державшая его, дрожала, но продолжала писать. Тесса закусила губу – сначала слабо, затем сильнее – и ощутила во рту вкус крови. Несколько капель упало на бумагу. Перо продолжало писать, размазывая кровь по листу.

– Ну вот, – довольно повторил Мортмейн, – отец…

С треском, напоминающим выстрел, перо сломалось и выпало из руки Тессы. Девушка в изнеможении откинулась на спинку стула. Зеленый оттенок кожи стал постепенно исчезать, она задрожала всем телом и почувствовала, как по плечам рассыпаются ее собственные волосы. Во рту по-прежнему стоял привкус крови.

– Нет! – вскрикнула она, хватая ртом воздух, и потянулась к написанному. – Нет…

Но боль, неизбежное последствие превращения, мешала ей двигаться быстро, и Мортмейн опередил ее. Он с хохотом схватил бумагу и вскочил на ноги.

– Отлично! – воскликнул он. – Благодарю вас, моя маленькая колдунья. Теперь у меня есть все необходимое. Автоматы, проводите мисс Грей в ее комнату.

Железная рука бесцеремонно сграбастала Тессу за воротник пеньюара и рывком поставила на ноги. Все вокруг нее стало вращаться с головокружительной скоростью. Мортмейн взял со стола золотые часы и улыбнулся злой, беспощадной улыбкой.

– Не сомневайся, отец, – сказал он, – ты будешь мной гордиться.

Тесса, не в состоянии видеть происходящее, закрыла глаза. «Что я наделала? – подумала она. – Что же я наделала?»

Глава 17

Лишь чистая душа бывает благородной

Поверьте, тот лишь благороден,Чья не запятнана душа…А ваши графские короныНе стоят медного гроша[31].

Когда Габриэль вошел в гостиную, Шарлотта сидела, склонив голову над каким-то письмом. Огонь в камине не горел, и в комнате было холодно. Куда только смотрит Софи, подумал Габриэль, наверное, опять тренируется. Отец такого бы не потерпел. Ему нравилось, что слуги могут постоять за себя в бою, но все же он предпочитал, чтобы соответствующую подготовку они проходили до того, как появиться в доме.

– Габриэль? – подняла глаза Шарлотта.

– Вы хотели меня видеть? – Юноша прилагал отчаянные усилия, чтобы голос звучал спокойно. Ему казалось, что Шарлотта видит его насквозь. Взгляд его упал на лежащий на столе лист бумаги. – Что это?

Шарлотта застыла в нерешительности, потом ответила:

– Письмо от Консула, в последнее время он часто пишет мне. – Губы ее сжались в тонкую, горестную линию. – Единственное, к чему я всегда стремилась, так это руководить Институтом, как мой отец, – вздохнула она. – Вот уж никогда не думала, что это будет так трудно… – Шарлотта осеклась, затем натянуто улыбнулась и продолжила: – Ладно, ведь я позвала вас сюда не для того, чтобы обсуждать мои проблемы. В последнее время вы выглядите утомленным, Габриэль, вас не отпускает напряжение. Мы все пережили стресс, и я боюсь, что под его воздействием забыли о вашей ситуации.

– О моей ситуации?

Она встала и подошла к нему:

– Ваш отец… вы, должно быть, по нему скорбите…

– А как насчет Гидеона? – глядя в сторону, сказал Габриэль. – Ведь и ему Бенедикт был отцом.

– Гидеон уже давно похоронил его. А у вас эта рана еще саднит в сердце.

– После всего, что произошло, после смерти Джема и Джессамины, после исчезновения Тессы и отъезда Уилла, после того, как ваших людей стало чуть ли не вдвое меньше, вас заботит мое мнение? – в замешательстве произнес он.

– Все эти беды, Габриэль, отнюдь не умаляют вашего личного горя, – ответила Шарлотта, взяв его под руку.