Детская площадка - Арон Борегар
Она повернулась спиной к Року и посмотрела на свою картину маслом, висевшую над камином. Это было недавнее изображение, на котором были запечатлены все её морщины и огромная родинка цвета лесного ореха на её левой щеке, из которой выросли несколько чернильных волосков, которые она забыла подстричь. Яркая иллюстрация обрисовывала смешанные ненависть и отвращение, которые она питала десятилетиями, целое разочарование, застрявшее в её глазах. В то время как волосы Джеральдины, возможно, были смесью инь и ян, её душа была по-прежнему - чёрной как ночь. И в этом зловещем пространстве лежал фитиль, способный привести в движение всё, что мог сотворить её испорченный разум.
Снаружи гостиной, которая была размером почти со спортивный зал старшей школы, эхо шагов приблизилось, остановившись в дверном проёме.
Прямо за порогом в своих элегантных коричневых брюках, белой рубашке с воротником и жилете цвета ореха стоял Адольфо Фукс. Изогнутая бровь над его левым глазом указывала на некоторое беспокойство.
- Что за суета? - спросил Фукс, его немецкие корни просвечивали, когда он говорил.
Джеральдин завизжала.
- Благодаря этому чёртовому придурку, теперь их будет только восемь!
Квадратное лицо и квадратная челюсть Рока опустились ниже, когда он наклонил голову и сжал края своей плоской кепки каждой из своих громоздких рук. Его наряд был далёк от аристократических, которые носили Джеральдин и Фукс. В изношенной рубашке с длинными рукавами над локтями образовались небольшие дырочки, а кожаный ремень болтался на ниточке.
Отсутствие респектабельной одежды не было результатом финансовых ограничений. Рок просто не заслужил права на высокую моду. Судя по тому, как говорила Джеральдин, он, вероятно, никогда бы этого не сделал. Если, конечно, Рока не бросали на поиски кандидатов на игровую площадку. В этом случае у Джеральдин был особый наряд, который она разрешала ему надеть. Ни одна семья не стала бы доверять голодранцу.
- И? Разве восьми недостаточно? - спросил Фукс.
- Девять - это число детей, которые были у моей матери, - сказала Джеральдин. - И у её матери… И я просто… - она сделала паузу. Её нижняя губа дрожала, и она изо всех сил пыталась подавить её. - Я просто хотела узнать, каково это быть ею хотя бы один день. Всего день.
Немец не мог не хихикнуть.
Джеральдин нахмурилась.
- Что смешного, мистер Фукс?
- Ничего, миледи, - ответил Фукс, и веселье исчезло с его лица.
- Когда заболела моя мама, из всех моих братьев и сестёр именно я осталась рядом с ней! Когда все остальные ушли, я осталась. Я заслужила это.
Даже Фукс, который был рядом с Джеральдин уже много десятилетий, был шокирован не столько её диковинными стандартами, сколько редким проявлением эмоций, которым она дала возможность появиться.
- Извините, я не знал, - ответил Фукс.
Эмоции, насыщавшие её ритм, быстро испарились, когда она подумала о том, что будет дальше.
- В прошлом к нам приходили и играли несколько детей, - сказала она. - Малое число означало самый безопасный подход. Но, как мы оба знаем, сегодня день особенный. Сегодня мы рискуем! Сегодня у нас семьи!
В глазах Джеральдин вспыхнуло безумие. Дело было не столько в семье, сколько в семье, которую она всегда хотела, но не могла создать. Речь шла о преобразовании её собственной генетики в то, что она считала нужным, о тесной связи с разумом, который она стремилась вырастить.
У Джеральдин всё ещё был Рок, но когда он вырос, его компания оказалась совсем не такой, как она себе представляла. Она никогда не будет смотреть свысока на остальной мир с Роком. Она могла только смотреть свысока на Рока вместе с остальным миром.
Если бы Джеральдин заполучила желаемую семью, то был шанс, что ни одно из сегодняшних событий вообще не понадобилось бы, что её испорченный ум был бы занят чем-то другим, а та мстительная философия, которая в нём жила, никогда бы не появилась.
Но это было не так.
- Эти непритязательные крестьяне валяются в грязи и нищете, но, по иронии судьбы, они создали то, что не может купить даже моё богатство, то, чего я больше всего хотела, что-то, что даже такой блестящий ум, как ваш, не мог дать мне, мистер Фукс, - Джеральдин повернулась к Року. - Эти неотёсанные родители таят в себе потенциал. Поколенческий потенциал! Их жалкое, совершенно бессмысленное наследие можно поддерживать, просто существуя, наделяя телами, которые должным образом функционируют. Это не результат действия! Ничего они не заработали! Ничего они не сделали! Это тупая удача! Но сегодня эта удача закончится. Этой необоснованной возможности придёт конец.
- Это произойдёт, - сказал Фукс.
Немец изобразил кривую улыбку, которая говорила о том, что он точно так же болен и соответствует идеям, выдвинутым Джеральдин.
Джеральдин снова взглянула на Фукса. Она отражала его ухмылку, пока другая мысль не закралась в её мозг и не остановила его.
- Это если этот тупица может быть эффективным в течение одного дня, - сказала она. - Хотя, наверное, это слишком много, чтобы просить.
Джеральдин снова посмотрела на Рока. Он опустил голову, и его руки начали трястись. Пока его кепка подпрыгивала вверх и вниз, Рок пытался представить, что его здесь нет. Каким бы прекрасным ни было поместье Борденов, для него оно было тюрьмой, построенной из золота. Никакая роскошь замка не могла стоить его пребывания.
Рок жил внутри золотой клетки. Пронизанные яростью тирады, которые Джеральдин извергала с хитрой последовательностью, гарантировали, что всегда будут громкие напоминания о его неполноценности. Они всегда были пунктуальны, поэтому он никогда не мог забыть.
Он был неудачником.
Он был ничтожеством.
Он никогда не был ни в чём достаточно хорош.
Дело было не только в том, как Джеральдин видела Рока, но и в том, как Рок видел себя.
- Этот мальчик никогда не будет идеальным, - сказал Фукс, - но он обеспечил вам восемь детей. Мы должны быть благодарны за эти усилия, иначе рискуем испортить праздник. Вы не должны допустить, чтобы одна паршивая овца испортила стадо, миледи. У вас всё ещё должна быть радость, потому что сегодняшний день будет сильно отличаться от любого другого события, свидетелями которого мы когда-либо были.
Джеральдин посмотрела на старика и позволила словам, предложенным Фуксом, закипеть в её мозгу. Улыбка скользнула по её измождённому лицу.
- Может быть, вы
