Николай Норд - Избранник Ада

…В этом месте текст книги Сталина был снова очерчен снизу красной жирной скобкой, и я открыл книгу на другой загнутой странице и начал читать помеченный, точно таким же образом, текст:

«…Уже будучи в обителях Ада четверть века, я вдруг решил почитать свое прижизненное досье, хранившееся в картотеке архива канцелярии Баал-бериты. И вот какие строчки я там про себя прочел:

Характеристика

На Сталина Иосифа Виссарионовича

(Иосеба Джугашвили, кличка – Коба)

Истинный Антихрист, характер адский. Член Ордена верных вассалов и слуг Великого Люцифуга Рофокаля с 1898 года. Педантичный последователь Его дел и идей.

Родился 6 декабря 1878 года в смешанной семье осетина Бесариона Дзугаева и грузинки Кетеван Геладзе.

Каких-либо человеческих черт характера не имеет. Обладает врожденными преступными наклонностями. Груб и малокультурен. Ни в грош не ставит человеческую жизнь. Чувство юмора отсутствует полностью. Злобен, мстителен, коварен и хитер. Властолюбив до безумия. Аморален. С презрением отвергает все те моральные качества, которые по традициям христианской цивилизации склонны считать необходимым цементом, делающим жизнь общества возможной и сносной: порядочность, честность, верность слову, терпимость, правдивость и т. д.

Тяготение к роскоши и пользованию благами жизни отсутствует.

Для создающейся нами на Земле коммунистической системы, представляющей всеобъемлющее и беспрерывное разжигание ненависти и призывающей к истреблению целых групп и классов населения, Сталин представляет собой идеальный вариант.

В этой системе Сталину, со товарищи, предопределена роль искусственно культивировать такой климат, когда вся деятельность изображается как борьба с какими-то выдуманными врагами – классами, контрреволюционерами, саботажниками и прочим. Объяснение же всех неизбежных неудач этой нечеловеческой и антихристианской системы Сталину предстоит обосновывать происками и сопротивлением мнимых врагов и неустанно призывать к репрессиям, к истреблению, к подавлению (всего: мысли, свободы, правды, человеческих жизней и чувств).

Заведующий Канцелярией Драфта Ада – подпись – Баал-берита 13. 09. 1898 г.

Посмертная запись:

Умер 5 марта 1953 года.

Заведующий Канцелярией Драфта Ада – подпись – Ваал-берита

5.03.1953 г.»

Здесь текст был снова ограничен красной галочкой, и я закрыл книгу. В это время из глубин замка послышалось хоровое пение. Мелодия была грустной и напоминала мотивами какую-то кавказскую.

– Пойдем, я тебе кое-что покажу, – позвал меня за собой писарь, который в это время смотрел телевизор – там, на экране, лихо выбивали копытами чечетку два беса из какого-то ансамбля песни и пляски нечистой силы.

Баал-берита выключил телевизор, и мы вышли из кабинета и по коридору прошли до высокой резной двустворчатой двери, совсем не похожей на одинаковые остальные. Баал-берита осторожно приоткрыл в ней узкую щелочку и припал к ней глазами. Удовлетворенно хмыкнув, он уступил место мне.

В узком проеме щели я увидел часть круглого зала, пол которого был выложен мраморными плитами, изображающими пятиконечную красную звезду с серпом и молотом в центре. В вершинах лучей располагались колонны из розового мрамора, поддерживающие сферический стеклянный свод, сквозь который светили звезды и сиял круглый шар Луны. В центре зала располагался также круглый стол. На нем мерцали свечи, и он был уставлен различными фруктами, яствами и напитками в серебряных кувшинах, хрустальных графинчиках и разномастных бутылках.

В глубине зала, на небольшой, низенькой полукруглой сцене, стояли шестеро мужчин в национальных грузинских одеждах: черные шерстяные чохи по талии были туго перетянуты кожаными ремнями с серебряной чеканкой, к поясам были подвешены кинжалы в инкрустированных мельхиором ножнах, ноги были обуты в черные остроносые кожаные цаги. Они слаженно пели что-то грустное, их рулады наводили тоску о чем-то далеком и утерянном навсегда.

За столом сидели двое – мужчина и женщина – и влюблено смотрели друг на друга. Мужчина был в белом полувоенном кителе без погон и начищенных черных сапогах. Черные волосы зачесаны назад; мясистый нос с горбинкой, густые усы и оспистая кожа делали его узнаваемым – это был Сталин.

Женщина, судя по чертам лица, была также горских кровей: черноброва и черноволоса, бледнолица, с чувственной формой некрашеных губ. Она не была красива, но у нее было милое, открытое и симпатичное лицо. На ней было белое, длинное, атласное платье, с короткими рукавами и рюшками на груди, шею украшали четки из мелкого красного коралла. Черные лакированные туфли были надеты на белые носочки с синей верхней каемкой.

– Кто она? – шепотом спросил я.

– Надя Аллилуева, жена Иосифа, – так же шепотом ответил мой спутник.

– Как же так? Она же самоубийца и сейчас должна отбывать наказание в вашей тюрьме!

– Мы стараемся скрасить жизнь наших слуг здесь, как можем. Селим их в места, которые им нравятся, строим для них дома, какие им по душе. Иногда испрашиваем у Бога разрешения подселять к ним родственников или других людей, любимых нашими вассалами, но которые должны сидеть в местах не столь отдаленных. Конечно, это делается только для особо заслуженных, – со значением сказал Баал-берита.

– Но ведь это не по вашим правилам.

– Милый Коля, в любом правиле есть дырочка для исключения. У нас с Господом своеобразный бартер. Я, по особо важным вопросам, иногда встречаюсь с евангелистом Лукой в пограничной зоне – на Земле или в Чистилище, и мы обсуждаем наши общие проблемы, решаем их. Лука и я – главные посредники между Богом и Дьяволом, ведь Им нельзя встречаться самим лично. Ну, а рядовые вопросы решают другие наши назначенцы, рангом пониже. Мы вот сейчас заглянем в одно местечко, там я тебе покажу одного типа, и ты все поймешь – что к чему.

Баал-берита взял мою руку в свою холодную, шершавую ладонь, и мы мгновенно перенеслись в совершенно иное место.

На сей раз, мы оказались на берегу какого-то озера, окруженного, с одной стороны, возделанным пшеничным полем и небольшим виноградником, а с другой – кудрявыми рощами, зарослями бамбука, отдельно растущими пальмами и цветущими бледно-зелеными лугами в серебряном налете лунных лучей. Из дебрей кущ иногда фосфресцировали и тут же исчезали глаза каких-то диких зверей, а по полям разгуливало небольшое стадо газелей, неспешно шествующих по пышным лугам. Среди этого разнотравья довольно часто встречались диковинные цветы, неярко светящиеся голубым и зеленым, словно большие светлячки.