Энн Райс - Черная камея

Представь себе, бедные дети, теперь уже подростки, оказались отданными на милость молодой мачехе, совсем одни в огромном доме, где были только цветные слуги, преданные и любящие Джером и Ора Ли и их племянница Перчинка. В случае чего только они могли вмешаться и встать на защиту Уильяма и Камиллы.

Ревекка вторгалась в их комнаты, когда хотела, а потом произошел тот случай с записной книжкой в кожаном переплете, куда Камилла записывала свои стихи. Ревекка нашла эту книжку и прочла стихи за обедом, чтобы подразнить бедняжку, ранить ее в самую душу, но девочка не выдержала и выплеснула в лицо Ревекке тарелку горячего супа".

"Теперь книжка Камиллы у меня, – сказал я тетушке. – Я нашел ее в сундуке Ревекки. Но почему ее не нашел тот, кто складывал вещи? Почему в сундуке оказались камеи? Я знаю, тогда все пошвыряли кое-как, но все-таки..."

"Потому что женщина исчезла при трагических обстоятельствах, и именно Манфред схватил все ее пожитки и засунул в сундук. А кроме того, старого безумца здесь не было во время скандала из-за книжки стихов, да и кто знает, был ли он в курсе? Он не видел никакой книжки, а может быть, ему было на нее наплевать. К тому же он не удосужился спасти камеи, которые ты нашел в сундуке, хотя пять из них таки припрятал, о чем я расскажу чуть позже".

"Как исчезла Ревекка? Что за трагические обстоятельства?" – настаивал я.

"Она попыталась поджечь наш дом".

"А, ну конечно..."

"Для этого она использовала масляные лампы".

Я тихо охнул.

"Так вот почему мне все поверили! – сказал я. – Жасмин, и Лолли, и Папашка. Просто они знали, что в свое время натворила Ревекка".

Тетушка Куин кивнула.

"Ревекка расставила лампы по подоконникам во всех передних комнатах. Пламя вспыхнуло сразу в четырех местах. Ора Ли и Джером застали ее на месте преступления. Джером ударил Ревекку и позвал на помощь работников фермы, чтобы погасить огонь. Теперь ты понимаешь, как рисковал Джером, черный, схвативший и ударивший белую женщину. Но ведь обезумевшая Ревекка пыталась спалить весь дом.

Говорили, будто Джером одним ударом отправил ее в нокаут. И что ей едва не удалось осуществить свой безумный план: пожар успел разгореться вовсю, прежде чем его погасили, а ремонт обошелся в целое состояние.

А теперь представь, Квинн, какую опасность представлял собой пожар в те времена. Тогда у нас еще не было насосов по берегу болота, и из города еще не подвели воду. Этот дом мог в мгновение ока сгореть дотла. Но этого не случилось. Блэквуд-Мэнор спасли.

Разумеется, Джером посадил Ревекку под замок до самого возвращения Манфреда, не оставив ей ни свечей, ни ламп.

Можешь себе представить, Квинн, как тяжело было Джерому, черному слуге, брать на себя такую ответственность. Ревекка, запертая в темноте, обзывала его через дверь "черномазым", грозила ему линчеванием и всеми другими ужасами, какие только могла придумать. В те дни действительно еще линчевали людей. Насколько я знаю, судов Линча у нас в округе не было, но в других местах они все-таки практиковались.

Ирландская беднота никогда особенно не благоволила к черным, можешь мне поверить, Квинн, и угрозы Ревекки привезти сюда из Нового Орлеана всю свою родню здорово напугали Джерома, Ору Ли и Перчинку, а также всех их родственников.

Но они никак не могли выпустить Ревекку, поэтому она продолжала вопить и бесноваться в темноте.

Наконец вернулся Манфред. Увидев размеры разрушения, осознав, что чуть не лишился дома, Манфред озверел, вытащил Ревекку из постели, где она, обессилев, только тихо стонала и плакала, и накинулся на нее с кулаками. Он долго бил ее, пока Джером и Ора Ли своими криками не заставили его остановиться.

Джером был недостаточно силен, чтобы удержать Манфреда, и он никогда бы не осмелился ударить своего хозяина, но Ора Ли остановила избиение, просто подняв такой крик, что на него сбежались все цветные и белые слуги.

Ревекка, которая, безусловно, была одним из самых неразумных созданий на свете, орала во все горло, что Манфред обещал жениться на ней, что она станет его женой или умрет прямо здесь, что она никогда не покинет этот дом. Родственники Жасмин, как могли, удерживали ее, умоляя Манфреда больше не распускать руки.

Кипя от ярости, он послал за ее сундуком. Именно Манфред и побросал кое-как все вещи Ревекки в сундук, а затем велел людям отвезти ее на границу своих владений и выбросить там вместе с пожитками. Потом он швырнул в нее пачку денег, и они осыпали ее дождем, пока она в полубессознательном состоянии лежала на полу.

Но порочная и глупая девчонка поднялась, подбежала к Манфреду и, вцепившись в него, заверещала: "Манфред, я люблю тебя. Манфред, я не могу без тебя жить. Манфред, я не стану без тебя жить. Манфред, вспомни Неаполь. – (Люди потом долго повторяли эту фразу: "Вспомни Неаполь".) – Манфред, вспомни, я твоя Ревекка у колодца, я вышла за водой, чтобы стать твоей невестой. Взгляни на мою камею, Манфред. Я пошла за водой, чтобы стать твоей невестой".

И вот тогда он спустил ее вниз по лестнице, выпихнул из дома, протащил по лужайке мимо кладбища, доволок до пристани, а там швырнул в пирогу, забрался следом сам и оттолкнулся от берега. Когда она попыталась приподняться со дна пироги, он пнул ее ногой, и она снова упала.

Это был последний раз, когда кто-то видел Ревекку Станфорд.

Две недели спустя Манфред вернулся домой. Увидев посреди комнаты сундук Ревекки, он рассвирепел и велел Джерому оттащить сундук наверх.

Позже Ора Ли нашла в верхнем ящике бюро бархатную коробочку, в которой оказались несколько камей и записка, написанная почерком Ревекки: "Первые камеи, подаренные Манфредом. Неаполь". И была проставлена дата. Ора Ли хранила у себя эти камеи по меньшей мере год, не желая, чтобы их выбросили, так как они были очень красивы. Потом она отдала их Манфреду, а тот попытался подарить их Камилле.

В ней все еще жила ненависть к Ревекке, и, честно говоря, эта ненависть даже со временем не прошла. Камилла не желала даже дотрагиваться до камей, так что Манфред продолжал хранить их у себя. Время от времени он доставал их и разглядывал, что-то бормоча себе под нос.

Когда отец женился на моей матери, Манфред предложил ей камеи, но отец не позволил жене принять подарок, ибо тоже вспоминал Ревекку только с ненавистью.

Потом, когда я немного подросла, Манфред отдал камеи мне. Я была тогда десятилетней девочкой, и все, что говорил тогда старик, казалось мне странным, диким и непонятным".

...И тут тетушка Куин рассказала мне ту историю, которую мы слышали от нее сегодня вечером, о диких выходках Манфреда. Правда, из того первого рассказа, адресованного юноше восемнадцати лет, она исключила некоторые подробности...