Барбара Хэмбли - Князья Преисподней

Карлебах не обладал рефлексами солдата. Рядовой Нисихару схватил его за руку и потянул за собой вглубь тоннеля. Примерно в тридцати футах обнаружился боковой ход, куда Эшер и нырнул; он набросил на плечи лямки огнемета, шагнул в тоннель и выстрелил струей жидкого огня. Пятеро мужчин, едва успевших войти в пещеру, выскочили прочь; Эшер заметил, что они одеты в ципао и штаны-ку, заправленные в европейские сапоги. За ними маячили фигуры в серой форме китайской армии. Человек в европейском костюме (Эшер разглядел американский двубортный пиджак) выступил вперед, вскинув вверх руки.

— Эшер!

«Цзи-туань, — подумал он. — Чжэнь Цзи-туань, племянник госпожи Цзо».

Даже в сумраке тоннеля он видел на лице молодого мужчины синяки и припухлости в тех местах, где начиналась трансформация.

— Бросайте оружие и выходите! — крикнул Цзи-туань. — У нас ваша жена!

«Вы лжете», — у него перехватило дыхание. Эшер выглянул за край бокового хода и прокричал:

— Чего вам надо? — он повторил эти слова по-китайски, хотя Цзи-туань обратился к нему на английском.

— Нам нужны вы, — Цзи-туань говорил на английском чисто, хотя и несложными фразами. — Нам не нужны неприятности. Мы не убиваем вас, не убиваем ваших друзей, никого не убиваем. Обещаю. Клянусь на библии.

Он что, хочет, чтобы Эшер вышел из укрытия и показался дюжине вооруженных винтовками мужчин, поверив обещанию? Да ему надо в правительстве работать.

— У нас ваша жена, Эшер, — повторил Цзи-туань. — Получите ее назад. Вы выходите, японец выходит, никого не стреляем. Эта шахта принадлежит нам. Мы…

За спиной Цзи-туаня затрещали выстрелы. Один из его бойцов, стоявший у самого входа, взмахнул руками и упал лицом вниз. Китайские солдаты отпрянули от пуль, выбивавших фонтанчик пыли у их ног. Затем они вместе с людьми Цзо бросились под укрытие тоннеля… как раз под примотанные к подпоркам шашки гелигнита.

Огата. Эта мысль пришла Эшеру в голову за мгновение до взрыва. Рядовой специально загнал их сюда.

Он нырнул за угол, зажимая руками уши. Гром, темнота, пыль забивается в легкие, земля уходит из под ног… Если китайское солдаты или бойцы Цзи-туаня и кричали, все звуки потонули в ужасающем грохоте взрыва прямо над головой. Эшер вжался лицом в стену и закрыл рот и нос локтем.

Затем наступила тишина, глубокая и пугающая. Вокруг стояла кромешная тьма. Сквозь звон в ушах Эшер слышал, как один из японцев выдохнул вопрос, и кто-то ответил: «Огата».

Пожалуй, Огата принял правильное решение и хорошо все рассчитал, ведь только так два человека, охранявших вход в тоннель, могли справиться с одиннадцатью вооруженными противниками. Телохранитель знал, что у оставшихся в шахте людей есть карты, а значит, они смогут добраться до главного входа. Наверное, в это самое время Огата и Хирато неслись, подстегивая лошадей, по узким заросшим тропкам, чтобы как можно скорее добраться до сержанта Тамаё и задержать взрыв…

Что имело бы смысл, подумал Эшер, если бы можно было отложить взрыв до наступления темноты. И если в шахтах им не встретится чего-нибудь похуже крыс.

Сзади сквозь пыльную завесу пробился тусклый желтый свет; послышался надрывный кашель Карлебаха.

— С вами все в порядке? — окликнул его Эшер. — Ребе?

— Это как посмотреть, — прохрипел старый ученый. — Все зависит от того, какой смысл вы вкладываете в слово «порядок».

— Мы живы, — сказал Мицуками. — Эсу-сенсей, этот человек не может ничего знать о госпоже Эсу.

— Может, — Эшер закашлялся и сплюнул пыль. — У нас сорок минут на то, чтобы добраться до главного входа, при условии, что Огата за это время успеет обогнуть горный кряж. И если на Тамаё и его людей не напали…

В темноте громыхнул выстрел, и пуля ударилась о камень у него над головой. Сквозь густую пелену пыли он увидел блестящие кошачьи глаза.

Цзи-туань видит в темноте… Это существо видит в темноте. Существо, которое когда-то было Цзи-туанем. Конечно же, он уцелел.

Эшер ответил на выстрел струей пламени из огнемета, затем развернулся и подтолкнул Карлебаха и Мицуками вперед:

— Идите! Там дальше должна быть галерея, — прокричал он.

Еще один выстрел. Пыль несколько рассеялась, когда они вывалились в длинный штрек, ведущий в древний угольный забой. Эшер снова снял крышку с фонаря и двинулся туда, где виднелось еще одно желтое пятно; только по росту он понял, что смутно вырисовывавшаяся перед ним фигура — Карлебах. Старик шатался, хватаясь за стену, и Эшер подхватил его под локоть.

— Он видит в темноте! Не закрывайте фонари!

В тусклом свете они увидели кучи пустой породы и укрылись за ближайшей из них; Эшер наскоро пересчитал своих товарищей, потом жестом приказал им взяться за руки и погасить фонари.

Они ждали в непроницаемой, плотной, обволакивающей темноте, не решаясь нарушить молчание. Сквозь запах пыли пробивалась крысиная вонь, и Эшер слышал, как крохотные лапки топочут среди обломков породы.

Со стороны тоннеля не доносилось ни звука.

Пол покрывала вода. Мог ли Цзи-туань — или кто-нибудь из его людей, если им повезло уцелеть во взрыве, — неслышно подкрасться к ним? Или обмануть их восприятие, чтобы остаться незамеченными?

Мицуками слегка наклонился вперед, чтобы дотянуться до лужи. Эшер понял, что японец хочет промыть стекла очков. Наверное, невысокий полковник добрался сюда почти вслепую…

Насколько острый у них слух? Они были сродни вампирам, которые в переполненной комнате могли различить, как изменяется частота дыхания.

Он прижал руку к боку, чтобы хоть немного унять боль.

Как далеко продвинулся Цзи-туань на пути превращения в яогуай? Как на него повлияли принимаемые им «травы»? Какую часть сознания ему удалось сохранить, и надолго ли?

Или же микстуры и в самом деле позволили ему остаться человеком в достаточной мере для того, чтобы он смог управлять яогуай… как фигурами на шахматной доске?

У нас ваша жена…

Сердце противилось самой мысли об этом, но долгий опыт работы полевым агентом заставлял задуматься над тем, как им удалось захватить Лидию.

Неподалеку от себя Эшер услышал, как один из солдат вдруг дернулся и втянул с шумом воздух, и тут же запищала брошенная об пол крыса. Снова тишина. Наконец он на миллиметр сдвинул крышку фонаря.

— Идем.

26

Британское посольство, Пекин.

Вторник, 12 ноября, 1912

Миссис Эшер,

Могу ли я надеяться, что вы уделите мне пять минут вашего времени? Я ни в коем случае не осмелился бы беспокоить вас, если бы не дело величайшей срочности и важности.