Пленники Чёрного леса - Геннадий Петрович Авласенко
– Добей его, Стив! – торжествующе крикнул Гэл. – Прикончи его!
Это нисколько не противоречило правилам смертельного поединка, и никто не осудил бы Стива за то, что он воспользовался оплошностью противника. И, тем не менее, Стив ничего подобного не сделал. Более того, он отошёл в сторону, давая возможность Зипу подняться и приготовиться к продолжению боя. Тяжело и прерывисто дыша, юноша стоял, опустив меч, и ожидал, мысленно вновь и в который уже раз проклиная себя за постыдную для воина мягкотелость.
Зип, наконец, поднялся с земли, весь красный от бешенства и стыда. Некоторое время он стоял неподвижно, не сводя со Стива налитых кровью глаз.
– Продолжим? – сказал Стив, поднимая меч. На левой щеке он вдруг почувствовал слабое жжение и, осторожно проведя по ней левой рукой, с удивлением обнаружил на пальцах кровь. Впрочем, это был пустяшный порез.
– Ну, что же ты?! – Стив сам сделал шаг в сторону противника. – Давай!
Он вдруг подумал, что в поединке до первой крови уже проиграл бы… но тут увидел, как у Зипа, по-прежнему не трогающегося с места, по ноге течёт тонкая струйка крови. Стив, оказывается, тоже задел противника, хоть так и не смог вспомнить, когда же это произошло.
– Щенок! – прохрипел Зип, бросаясь вперёд. – Ты опозорил меня! Тебе не жить!
Стив тоже рванулся навстречу ему… но тут между ними встал седой мужчина, давший Стиву шлем.
– Поединок окончен! – произнёс он тихо, но было в его голосе что-то такое, что заставило обоих противников разом опустить мечи. – Ты проиграл, Зип! Уходи!
– Ты проиграл, Зип! – словно эхо повторили остальные мужчины. – Уходи!
На какое-то короткое мгновение Стиву показалось, что Зип, так униженный в глазах соплеменников, проигнорирует решение судей и вновь бросится в атаку. Не исключая такой вариант развития событий, юноша был наготове… но, лишь скрипнув зубами от ненависти и бессильной злости, Зип вложил всё же меч в ножны и быстро зашагал прочь. Он шёл, а Стив невольно смотрел ему вслед, и в душе его не было больше ни злобы, ни ненависти к бывшему врагу. Там было, скорее, сочувствие и какая-то странная неловкость, что ли… причём неловкости было куда больше, ибо сочувствие к воину есть величайшее для него оскорбление. Впрочем, в тех чувствах, которые испытывал Стив, молча глядя вслед уходящему Зипу, было ещё что-то, к Зипу никак не относящееся, что-то такое, в чём и сам Стив не смог пока ещё до конца разобраться…
Мужчины-судьи, всё это время молча смотревшие на Стива, как-то разом зашевелились, принялись вполголоса обмениваться негромкими репликами или замечаниями. Потом они тоже стали расходиться кто куда… все, кроме того седовласого, который перед боем одолжил юноше свой шлем. Он оставался на прежнем месте и Стив, вспомнив, наконец, о шлеме, тут же снял его с головы и, подойдя к седовласому, протянул ему шлем.
– Не надо! – сказал тот, чуть помедлив. – Оставь себе! Это подарок!
Отказ от подарка – смертельная обида, поэтому Стив, пожав мысленно плечами, вновь нахлобучил шлем на голову.
– Спасибо!
– Не за что!
Но мужчина всё не уходил, и Стив понял вдруг, что седовласый хочет спросить его о чём-то… хочет, но почему-то всё никак не решается сделать это. Простояв так в молчании некоторое время, Стив совсем уж было решил подойти к Гэлу и Аверзагару, вполголоса о чём-то беседующим, но тут седовласый, наконец-таки решившись, тихо спросил:
– Скажи, о чём Эни беседовала с тобой?
Стив не сразу и сообразил, что речь идёт именно о той девушке, с которой и заварилась, собственно говоря, вся эта каша. Наконец, поняв, вспыхнул от внезапного гнева. Ибо, подарок подарком, но не обо всём же можно расспрашивать!
– Почему я должен сообщать тебе это? – спросил он, стараясь держаться как можно спокойнее. – Об этом, вообще, не принято расспрашивать! Или тут, у вас, другие понятия о чести и порядочности?!
Некоторое время седовласый молча смотрел на Стива… смотрел так, словно пытаясь прочитать затаённые его мысли.
– Я её отец! – проговорил он, наконец, и, пока Стив осмысливал только что услышанное, тихо добавил: – А понятия о чести и порядочности у нас такие же, как и везде, в чём ты совсем недавно смог убедиться, разве не так?
– Я в этом даже не сомневался! – смущённо пробормотал Стив.
– Так о чём вы с ней говорили?
– Она… она просто спросила, как меня зовут… – с трудом выдавил из себя Стив. Врать ему не хотелось, но и сказать всю правду тоже никак было нельзя…
– И это всё?! – взгляд седовласого, казалось, пронзал Стива насквозь. – Больше ничего она тебе не говорила?
В это время Гэл окликнул Стива и тот был несказанно рад возможности прекратить мучительную эту беседу.
– Больше ничего! – произнёс юноша, надеясь, что голос его звучит более-менее натурально. – Прости, мне пора!
Он повернулся, было, чтобы идти, но рука седовласого мужчины удержала его на месте.
– Ты не должен воспринимать всерьёз то, что она сказала! – проговорил седовласый с непонятной какой-то внутренней болью и горечью. – Что бы она тебе не сказала – ты не должен воспринимать это всерьёз! Она… в общем, у неё было непростое детство. Её мать… – седовласый вдруг осекся и отпустил руку Стива. – Вы долго пробудете у нас?
– Нет! – сказал Стив, радуясь, что лгать и изворачиваться больше не надо. – Сегодня же мы уходим.
– Это хорошо! – седовласый повернулся и быстро пошёл прочь… потом он остановился и, обернувшись к юноше, добавил: – Уходите как можно скорее! Так будет лучше и для тебя, и для неё… да и для меня тоже! Впрочем, для меня уже…
Не договорив, он махнул рукой и пошёл дальше, а Стив, смущённый и совсем выбитый из колеи, медленно побрёл в сторону своих друзей, молча за ним наблюдавших.
– Твой молодец! – возбуждённо проговорил Аверзагар. – Твой хорошо сражаться!
Стив не ответил. Он только неопределённо пожал плечами и посмотрел на Гэла. Тот ободряюще улыбнулся.
– Твой зря не убить его! – всё ещё никак не мог успокоиться Аверзагар. – Твой зря жалеть враг!
Стиву неожиданно припомнилось, как, когда-то, он пожалел Аверзагара, а потом и сам Аверзагар пожалел его. Наверное, гном тоже об этом вспомнил.
– Иногда жалеть смысл есть! – буркнул он, отворачиваясь. – Но его зря жалеть стал!
Некоторое время все трое молчали.
– О чём говорил с тобой этот седой? – спросил Гэл, меняя тему разговора. – О
