Они приходят осенью (СИ) - Дмитрий Александрович Видинеев
Видения исчезли, когда «Газель» выехала за пределы города. Марина начала догадываться, что они означали: надо ждать до весны. И это определённо было не обещание, что после зимних месяцев ситуация изменится в лучшую сторону. Скорее, это походило на указание на отправную точку, на которой примется какое-то решение. Без сомнения, важное, критическое решение. От того и грусть. Хотелось бы Марине знать больше, но… что есть, то есть. И это уже что-то. Теперь ожидание станет менее смутным. Цель — весна. Повод для оптимизма? Марина вздохнула, рассудив, что дотянуть до весны — это уже будет сродни подвигу, учитывая, что всё это время придётся не просто жить, а выживать, преодолевать каждодневные проблемы, как солдат преодолевает минные поля. Теперь у неё на руках сестра, которой требуется реабилитация. Семён ослеп, и совершенно неясно, вернётся ли к нему зрение. Да, трудности закаляют, вот только Марину уже достала такая закалка. Выдержать бы, не впасть бы в уныние. Глаза защипало от слёз и Марина нервно протёрла их пальцами.
Время близилось к полуночи, когда «Газель» заехала в деревню. Марина сразу ощутила, что что-то не так. Нет, тревоги не было, но… её локатор показывал, что в доме находится только Вадик. Куда, чёрт возьми, делся монстр-наркоман? Ну не мог же мальчишка просто взять и отпустить его?
Нонна завела автомобиль во двор. Вадик вышел на крыльцо, его одежда была в крови, однако выглядел он абсолютно спокойным, даже выдавил улыбку, мол, наконец-то приехали, я заждался. От давешнего сердитого, обиженного на всех и вся мальчишки словно бы и намёка не осталось.
Поспешно покинув «Газель», Нонна подбежала к нему, схватила за плечи.
— Что случилось⁈ Ты ранен?
— Всё в порядке. Ничего не случилось, — его голос прозвучал слегка отстранённо. — А вы как? У вас всё получилось?
— Откуда на тебе кровь? — наседала Нонна.
Вадик, сдвинув брови, небрежно взглянул на рукав своего свитера, на котором темнели бурые пятна.
— Ах это… Да так, пустяки. Я чудовище убил. Ножиком.
— Что ты сделал? — опешила Марина, взойдя на крыльцо.
— Убил ту тварь! — Вадик резко переменился в лице. — Я должен был! От этого наркомана всё равно уже нет толку, а я должен был отомстить за Ярослава и Ингу! Что на меня так смотрите? Я должен был! Должен!
Семён обеспокоенно выкрикнул из «Газели»:
— Какого хрена у вас там творится? Нам с Татьяной кто-нибудь поможет или мы так и будет тут торчать?
Будто бы его не услышав, Марина с Нонной бросились в дом. То, что они увидели в комнате, было ужасно. Из плеча монстра торчал шприц. Очевидно Вадик сначала его усыпил, а потом нанёс ножом не меньше тридцати ударов. Бил, определённо, с большой яростью — в живот, в грудь, в шею. Раны были повсюду, кровь заливала пол, на стенах темнели брызги. Это всё походило на деяние полного психопата.
— Я должен был! — раздалось сзади.
Марина и Нонна повернулись, поглядели на Вадика так, словно увидели его впервые. Он скрестил руки на груди.
— От него всё равно надо было избавиться. Вот я и избавился, — его глаза нездорово блеснули. — Я хорошее дело сделал.
Хорошее дело? Марина вспомнила, что ещё сегодня утром она рассуждала о том, что психика этого мальчишки может сломаться. Но та, как выяснилось, уже сломалась. И что дальше? Психушка?
— Всё, мы уезжаем, — твёрдо сказала Нонна. — Прямо сейчас. А труп… погрузим его в «Газель», я потом его где-нибудь скину. Справлюсь.
— Я помогу, — заявил Вадик.
Нонна вскинула руку, и Марина уже решила, что она сейчас его ударит, но та, после секундной заминки, хлопнула мальчишку по плечу.
— Разумеется, поможешь, — скрыть злость в голосе у неё не получилось. — Ещё как поможешь. Иди переоденься, живо!
Татьяну и Семёна привели в дом, затем занялись трупом. Дотащить его до автомобиля и погрузить в салон оказалось делом нелёгким, учитывая, что Марина сама еле на ногах держалась.
— Чувствую себя ещё более подлой, чем утром, — Нонна поглядела ей в глаза. — Оставляю тебя с двумя больными людьми. Тяжко тебе придётся.
Марина многозначительно взглянула на Вадика, который с беззаботностью, которая совсем не вязалась с ситуацией, забрался на переднее сиденье «Газели». Он вёл себя так, будто ничего ужасного не случилось.
— Вам тоже не позавидуешь. Мальчишка совсем…
— Не будем об этом, — перебила её Нонна. — Вадик теперь мой крест, мне его нести. И вот ещё что… Я буду приезжать. И оплачу доставку дров, припасов, всего, что вам понадобится. Держись, Марина, слышишь? Как бы погано тебе ни было — стисни зубы и держись.
«Мне ничего иного и не остаётся, — мысленно ответила Марина, слабо улыбнувшись. — Я буду держаться. До весны».
Глава двадцать третья
Зима походила на сон, причём не всегда спокойный. Марине порой казалось, что череда однообразных дней слилась в один бесконечный и невероятно медленный путь сквозь морок. Она всегда любила зиму, ей нравились искрящиеся в солнечных лучах снежные шапки на деревьях, нравилась студёная свежесть. Но не в этот раз. Её не оставляло ощущение, что Варвара вот-вот вычислит деревенское убежище и пошлёт сюда монстров. Это уже начало походить на паранойю. Иногда Марина просыпалась посреди ночи, выходила на крыльцо и сканировала своим внутренним локатором пространство. И снег, и деревья, и небо — всё ей казалось враждебным. Мерещилось что вон там, во тьме, среди деревьев притаилось чудовище, которое она не способна увидеть с помощью своего дара. Особое чудовище, настоящий дьявол. Страх стал теперь постоянным её спутником, а бездействие только усиливало это разлагающее чувство.
Зрение Семёна возвращалось, но медленно. Марина накладывала ему на глаза компрессы из настоев целебных трав. Через полтора месяца после нападения той старухи, он начал различать очертания предметов. Это его очень взбодрило. Когда сумел разглядеть собственную ладонь, он ликовал и повторял как заведённый: «Я же говорил! Я же говорил, что снова буду видеть!..» Семён и до этого, даже будучи слепым, помогал Марине по хозяйству, а теперь начал помогать с большим воодушевлением и с большей пользой.
В
