Они приходят осенью (СИ) - Дмитрий Александрович Видинеев
Отбросив в сторону зонт, она прыгнула на Семёна точно гигантская жаба. Он пытался уклониться, но не успел. Тварь вцепилась в него, разорвала зубами ухо, вонзила когти в шею. Нонна, сообразив, что током сейчас бить тварь неразумно, вдарила ей рукоятью шокера по затылку. Семён шипел от боли, пытаясь сбросить старуху, но та будто бы к нему прилипла. А из мятежной пелены приближались другие монстры — справа появилась тень, слева.
«Ну же, соберись!» — приказала себе Марина, выдохнув облачко пара. Плохо соображая, она схватила старуху за волосы, рванула на себя. Нонна нанесла ещё удар рукоятью шокера, после чего нырнула в салон «Газели», выскочила спустя несколько мгновений с пневматическим пистолетом. Семён, побагровев от дикого напряжения, всё ещё пытался отодрать тварь от себя, снег под его ногами покраснел от крови.
— Марина, отойди, не мешай! — выкрикнула Нонна.
Будто из невероятных далей услышав её слова, Марина отшатнулась. Нонна тут же нажала на спусковой крючок, шприц с «лошадиной» дозой снотворного угодил в спину старухи. Та дёрнулась, взвизгнула, её начало трясти, да так мощно, словно в грудной клетке вдруг заработал отбойный молоток. Глаза выпучились, из широко раскрытой пасти в лицо Семёна хлынула ядовито-зелёная густая масса. Уродливая голова повернулась будто на шарнирах, часть зелёной жижи попала на куртку Марины. После этого старуха упала на снег, продолжая дёргаться, сучить ногами.
Нонна схватила за руку Семёна.
— В машину!
Он громко застонал, прижав ладони к лицу. Нонне пришлось втолкнуть его в салон, при этом она выдала порцию отборного мата. Марина нашла в себе силы, чтобы забраться в «Газель» самостоятельно, после чего совершенно изнеможённая рухнула на сиденье. Закрыв дверцу, Нонна быстро обошла газель, заняла место на водительском сиденье, завела двигатель — вовремя, потому что чудовища уже были рядом. Двигаясь неестественно плавно, словно пробираясь сквозь толщу воды, они обступили со всех сторон автомобиль, один из них — парень лет двадцати — ударил по лобовому стеклу изогнутой рукояткой старомодного зонта. Удар вышел слабым, на стекле даже царапины не осталось.
В салоне громко стонал Семён, всё ещё прижимая ладони к покрытому зелёной слизью лицу. Марина вцепилась в спинку переднего сиденья, её мутило, мысли в голове путались. Ей одновременно было нечем дышать и знобило.
Нонна включила заднюю скорость, отъехала метров на три, развернула «Газель» и рванула вперёд, специально направив автомобиль на парня с зонтом. Видимо, возомнив себя Эллен Рипли, она врезалась в монстра, переехала его и, судя по мимолётному радостно ожесточённому выражению на её лице, она в этот момент ощутила удовлетворение.
— Вот так, суки! — процедила. — Вот так!
«Газель» стремительно двигалась вдоль ограды больницы, свет фар с трудом пробивал снежную мглу. А позади шествовали монстры — будто зомби из фильмов Ромеро. Один из них наступил на старуху, которая словно бы таяла, растекалась, превращаясь в нечто бесформенное, желеобразное.
— Всё, всё, — сказала Нонна, крепко сжимая руль. — Удрали. Фух! Думала, от инфаркта сдохну.
«Газель» вынырнула из снежной завесы. И выглядело это сюрреалистично, словно автомобиль вырвался из громадного стеклянного шара, в котором были территория больницы, чудовища, застывшие люди и мириады белых хлопьев.
Татьяна лежала на сиденье и что-то беззвучно шептала. Семён отстранил ладони от лица, болезненно моргнул.
— Не вижу. Ничего не вижу. Что за хрень?
Марине пришлось снова призвать на помощь остаток сил. Чувствуя себя так, словно не спала несколько суток, она поднялась, подошла к Семёну, пристально вгляделась в его глаза. Те были мутными и обильно слезились.
— Совсем ничего не видишь?
— Пятна. Тёмные и светлые. И всё, — Семён зажмурился. — Щиплет. Чёрт. Только этого не хватало.
Марина повернулась.
— Нонна, нужно воды купить, ему глаза надо промыть, и чем быстрее, тем лучше.
— Хорошо.
«Газель» свернула к проспекту, а над территорией больницы перестал падать снег, и случилось это резко, словно там, в вышине, кто-то взял да закрутил небесный кран. Пространство мигом расчистилось, белая мгла уступила место свету фонарей. У дверей здания в себя пришли медсёстры, они глядели друг на друга озадаченно, явно не понимая, как вообще тут очутились. Охранник возле будки поёжился, пробурчал что-то недовольно, потом увидел неподалёку одежду и нечто зелёное на снегу. Подошёл, почесал затылок, с изумлением рассматривая пальто, зонт, сапожки и непонятную зелёную жижу, на которой всё это лежало. Заметил следы от автомобильных шин, кровь.
— И как… нафиг, всё это понимать?
Он бы выразился более жёстко, но недавно дал жене слово, что перестанет ругаться матом, и слово своё пока держал. Поглядел по сторонам — вдалеке таяли в ночи какие-то силуэты и, кажется, они тоже были с зонтами, а трое из них, взвалив на плечи, несли… раненых? А может, просто пьяных? Тяжко вздохнув, он полез в карман за телефоном. Чутьё ему подсказывало, что здесь произошло что-то очень хреновое, а значит, надо сообщить в полицию. Вот только… как всё это объяснить? Он ведь рядом был! И мог чем угодно поклясться, что совсем недавно тут, на этом, мать его, самом месте, ничего не было! А ещё снег этот… странный.
Тут он всё же не сдержал данное жене слово, выдал почти такую же порцию отборного мата, какую до этого, здесь же, выдала Нонна.
* * *
Воду купли. Промыли Семёну лицо, глаза, но лучше ему не стало.
— Ничего, зрение вернётся, — бормотал он. И, хоть слова были оптимистичными, голос выдавал отчаяние. — Эта чёртова старуха… Это наблюдательница. Я таких монстров видел, но дело с ними никогда не имел. Думаю, Варвара их создавала, чтобы следить за пастухами. Неспроста мне всегда казалось, что за мной кто-то наблюдает. Сука. Ну ничего, скоро снова буду нормально видеть.
Марина рассудила, что его просто необходимо доставить в больницу, но нельзя. Варвара, как выяснилось, тварь предусмотрительная. Если устроила засаду возле одной больницы — устроит и возле другой. С неё станется. Это бесило. И очень злило, что вылазка оказалась хоть и успешной, но с трагичными чёрными мазками, словно сумасшедшая фортуна бездумно плескала краски на судьбы ничтожных человечков. Вот краска белая, вот кроваво-красная, а вот — угольно-чёрная. Словно у это самой фортуны проблемы с самоконтролем. Совсем как у Варвары, если судить по рассказам Семёна. Это подтверждало, что надеяться на удачу — глупо, потому что ей всё равно за кого быть. За добро ли, за зло — ей плевать, с моралью у удачи определённо большие проблемы.
Минут через двадцать Нонна свернула на шоссе, ведущее
