Джек Йовил - Твари в бархатных одеждах

Провидица почти что впала в транс. Ее глаза были закрыты, но веки судорожно подергивались. Она напоминала ивовый прутик в руках искателя воды. Девушка сидела неподвижно и молчала.

Харальд нахлестывал коней, и карета мчалась сквозь туман. Капитан надеялся, что экипаж производит достаточно шума, чтобы случайные прохожие успели убраться с дороги.

Представив карту города, стражник выбрал кратчайший маршрут к мосту Императора Карла-Франца, а затем во дворец.

- Это Эммануэль, - размышлял вслух барон, - Маркиза Сидония никуда не отлучалась прошлой ночью.

Харальд ничего не ответил. Пока еще ничего не было доказано.

- Другой женщины на вечеринке не было.

В тумане возник силуэт лошади, вставшей на дыбы. Это была одна из беглянок, которых еще не успели отловить.

Харальд натянул поводья, не позволяя упряжке свернуть с дороги.

Заблудившееся животное испугалось и ускакало прочь, исчезнув в серой мгле.

- Но графиня? Почему?

Они миновали мост, и дорога стала шире. К счастью, на улице было пусто, что объяснялось плохой видимостью и страхом перед оставшимися бунтовщиками.

- Кляйндест, - окликнул стражника барон. - Вы как-то сказали, что убийца женщин - это худший из преступников.

Харальд утвердительно замычал.

- А вы смогли бы стать таковым?

Харальд подумал о графине Эммануэль, попытался представить ее нежные ручки, сжимающие нож, которым она искромсала других женщин и перерезала горло бедняге Эльзассеру.

И все же он не был готов ответить на вопрос барона.

Впереди вырисовался силуэт каменного молота, занесенного над соседними строениями. Они приближались к дворцу.

А внутри их ждала Тварь.

- Как я понимаю, моя сестра попросила вас уйти,- спокойно заметил Леос.

Бросив взгляд на виконта, де ла Ружьер и Микаэль похолодели и дружно закрыли рот. Леос убрал руку с рукояти клинка, и все вздохнули свободнее.

- Да,- подтвердила Эммануэль.- Все верно.

Облик его сестры слегка поизносился. Когда графиня смыла косметику, стали заметны тонкие морщинки вокруг ее губ и глаз.

Гном и жрец хотели возразить, однако Леос не зря рассчитывал, что они с уважением отнесутся к его мастерству фехтовальщика.

Де ла Ружьер сдался первым. Он нахлобучил шляпу и вышел из комнаты, вытянувшись, дабы казаться выше ростом.

- Йелль, - взмолился Хассельштейн. - Можем мы…

- Нет, не можете, - отрезала Эммануэль. - Пожалуйста, уходи.

Архиликтор сжал бесполезные кулаки и, потрясая ими в воздухе, покинул апартаменты графини. Шагая восвояси, он скрежетал зубами. Казалось, жрец истошно завопит, как только окажется подальше от людских ушей, или попытается выместить свою злость на слугах. Одеяние священнослужителя гневно развевалось, подметая пол.

Дверь захлопнулась.

Лицо Эммануэль исказила дикая гримаса. Она подняла руки, скрючив пальцы с острыми, как когти, ноготками.

- Йелль, - сказал Леос. - Все кончено…

Эммануэль закричала.

Спустя мгновение виконт Леос фон Либевиц был мертв. Тварь убила и его.

5

Двое гвардейцев, охранявших дворцовые ворота, скрестили пики, преграждая дорогу карете.

Кляйндест предостерегающе закричал, однако даже не попытался замедлить ход.

Йоганн испугался, что часовые останутся на месте и погибнут под колесами экипажа. Затаив дыхание, он ждал развязки.

Розана что-то бормотала, судорожно вцепившись барону в руку.

Часовые решили, что жизнь дороже чести, и отскочили в разные стороны. Кляйндест подхлестнул коней, и карета на полной скорости влетела во двор.

Кто-то повернул ворот, и позади с грохотом опустилась решетка. Железные прутья шкрябнули по камням.

Один из часовых рванул меч из ножен, но Харальд сунул ему под нос значок стражника.

Йоганн высунулся из кареты, и солдат отдал ему честь.

- Выборщик! - воскликнул он.

- Я сожалею, что так получилось, - сказал Йоганн. - Но мы спешим. Дело касается Императора.

Розана внезапно очнулась и ловко выпрыгнула из кареты.

- Следуйте за нами, - приказал барон гвардейцам.

Розана указывала путь, словно она знала каждый камень во дворце. Йоганн и Кляйндест едва поспевали за ней.

Девушка направлялась к апартаментам для гостей.

У главного входа во флигель они столкнулись с Микаэлем Хассельштейном. Лицо архиликтора окаменело, а скулы побелели. Розана оттолкнула своего бывшего начальника с дороги, вероятно даже не узнав его, и распахнула дверь.

- Сюда, - сказала она. - Тварь там.

Хассельштейн встрепенулся:

- Что?

На объяснения времени не было.

Маленький отряд торопливо шагал по коридору. По дороге они встретили Множкина, дворецкого, отвечавшего за гостевое крыло. Йоганн приказал ему удалить из здания всех слуг и постояльцев.

- Мы считаем, что загнали убийцу в ловушку.

- Графиня Эммануэль? - переспросил Хассельштейн. - Йелль?

Розана остановилась перед апартаментами фон Либевицев, словно наткнулась на невидимую стену. Трясущейся рукой провидица указала на дверь.

- Какое отношение к этому имеет Йелль?

Дверь была заперта.

- Ломайте,- распорядился Йоганн.

Кляйндест попробовал вышибить дверь плечом, но, выругавшись, отскочил.

- Это прочный дуб, окованный железом.

Один из гвардейцев вставил свою алебарду в щель между петлями и, действуя ею, как рычагом, попытался взломать дверь. Древко алебарды хрустнуло.

Йоганн пнул дверь, но лишь ушиб ногу.

Из комнаты донесся женский смех. От этого звука у барона кровь застыла в жилах.

- Несите топоры, - скомандовал Харальд.

- Йелль? Йелль!

- Заткнитесь, ликтор, - не выдержал Йоганн. - Розана? Что там происходит?

Девушка заметно ослабела. Она продержалась очень долго, однако напряжение начало сказываться.

- Умирает, - пролепетала провидица. - Она убивает… умирает… его…

Принесли топоры.

- Эта дверь была изготовлена во времена Вильгельма Второго, - заметил Множкин. - Она представляет собой ценный образец старинного искусства. Император будет недоволен.

- Я куплю ему новую! - прорычал Харальд, замахиваясь топором.

От двери отскочила щепка, а по стенам прошла дрожь.

- Отойдите, - велел Йоганн, оттаскивая Розану в сторону.

Девушка прильнула к нему, как ребенок.

Барон был счастлив, что ему не приходится видеть то, что видит Розана.

Кляйндест рубил дерево вокруг замка, и, в конце концов, дверь треснула.

Внутри по-прежнему смеялась женщина.

Дубовая дверь поддалась, развалившись на три части. Кляйндест отбросил топор и вытащил свой знаменитый нож.