Аня Сокол - Шаг в темноту

— Это я ее таскала, — призналась я, зная, что правда все равно вскроется, и тут же оправдалась. — Мне Пашка разрешила.

Он сморщился, включил телефон и, дождавшись ответа, с улыбкой спросил:

— Угадай, где я, змейка?

Рука болела зверски, мне запретили принимать болеутоляющее и приставили сторожа, во избежание, так сказать. На любого другого я бы злилась, но на Ефима с его вежливостью и искренним сочувствием не могла. Почти сутки дома, и боль взяла реванш за каждую минуту вынужденной передышки.

Бабка давно спала, пред этим честно отстояв смену, меняя холодные полотенца каждые десять минут. Пользы от них было немного, но краткое, секунд на десять, облегчение они приносили. Незадолго до полуночи старушку сморил сон, она лежала здесь же на диване, отказавшись идти в комнату, и сладко причмокивая губами. По статистике, у людей с возрастом наблюдаются проблемы со сном, расстройства, бессонница, бабке в этом плане повезло: засыпает быстро, спит крепко, иногда выводя богатырским храпом настоящие рулады, просыпается рано.

— Скоро начну скулить, затем плакать, потом кричать, — предупредила я хранителя.

Рука огненным обрубком лежала на подлокотнике, любое, даже незначительное, движение заставляло боль вспыхивать факелом.

— Не начнете. Вы сильная, — Ефим улыбнулся. — Скоро все кончится, — пообещал он и говорил что-то подобное уже второй час.

— Это радует.

Я вздохнула. От моих жалоб ничего не изменится, если понадобится, они меня свяжут, предпочитаю терпеть боль с комфортом.

— Расскажи что-нибудь, — попросила я, откидываясь на спинку дивана и закрывая глаза.

— Желаете легенду?

Я махнула здоровой рукой: хоть серенаду, хоть таблицу периодических элементов. Тишина концентрировала боль, не позволяя думать ни о чем другом.

— Давным-давно, когда люди еще учились охотиться на динозавров, — я против воли улыбнулась, — мне тоже этот момент особенно нравится, — рассмеялся Ефим и продолжил, — семеро смелых, волею случая оказавшись вместе, прошли по стёжке. Они сплотились, забыв о разногласиях и клановых различиях, объединились перед неизвестностью и опасностями нового мира, — хранитель стал говорить нараспев, меня так и тянуло начать подвывать. — Они выстояли. Они выжили. Они познали путь перехода туда и обратно, но не захотели возвращаться, ведь то, что полито собственной кровью, ценится сильнее данного при рождении.

— Поучительно, — пробормотала я.

— Были эти семеро из племени Юков. Они положили начало новому клану нового мира, своему Юково.

— Я всегда думала, что мы присвоили название верхнего села, чтобы избежать лишней бюрократии и вписаться в мир людей.

— Вы ошиблись, леди. Все наоборот. Человеческое село основали наши.

— Зачем? — я открыла глаза, интересная выходила легенда.

— Определенной причины вам никто не назовет. Были такие, кто хотел разводить людей как скот, и такие, кто хотел изучать их, и такие, кто считал их буфером, который примет на себя первый удар, если такой случится.

— Ни одной достойной.

— Может быть. Разрешите продолжить? — я кивнула, — их было семеро. Семеро первых: шаман, нелюдь, продавшийся, колдун, изменчивый, чистый и проклятый.

— Чувствую, веселые были деньки.

— Свершилось чудо, которого никто не ждал: безвременье отступило перед их силой, перед их волей, перед их способностями, их умом. Наш мир широк, семеро могли бы уйти дальше вглубь, уйти со стежки, жить там, где не надо бороться с non sit tempus. Но они хотели все: и этот мир, и тот, который был им домом ранее. Они остались. Так появилось далеко не первое и далеко не последнее село на стёжке.

Я хмыкнула. Еще бы, предки были не глупы, село, контролирующее переход, — это стратегический ресурс, приграничная крепость, а жить можно было бы и в том желтом доме на холме, ничего не охраняя, ничего не решая и ни за что не отвечая. Через наше Юково проходит немало товаров из обычного мира, а это власть и влияние, не говоря о доходе. Каждая такая стежка — ценность для демона, потерять ее — значит сдать рубежи, потерять контроль. Тимур был прав, преподнеси он такой подарок другим демонам, его бы взяли на работу. Но всегда бы помнили, как он поступил с прежним хозяином.

— Семеро стали его основами, — рассказывал хранитель, — и пока эти основы стоят, стоит и эта земля. Убери одну опору, и безвременье сделает шаг вперед, убери еще одну — и оно сделает два. Дорога здесь будет всегда. Но заставить non sit tempus отступить могут только опоры, люди, их воля и сила. Чем их больше, тем крепче земля под ногами, чем меньше, тем ближе колебания безвременья. Выбьешь одну — стежка устоит, две, три, четыре — закачается, останется одна — и село умрет, одна опора не сможет удержать безвременье. Жители разбегутся еще раньше.

— Захватывающе, — я стиснула зубы, — а если поближе к нашим временам, шаман — это?

— Константин.

— Не годится. Он не сидит здесь с начала времен.

— Никто не сидит, — он развел руками, — опоры меняются, их не всегда семь, хотя хотелось бы. Сейчас, например, стежку хранят пятеро, в прошлом веке их было шесть. Кто-то уходит, кто-то умирает, кто-то исчезает. Важность не в личностях, а в их силе. Целители, потомки первых шаманов — лекарей, и так уж совпало, что он был опорой и в Иваньково, и у нас, когда там спасать стало уже нечего. Люди меняются, суть остается.

— Колдун — Семеныч?

— Вы совершенно правы.

— Продавшаяся — Тина.

— Да — хранитель сложил руки на груди.

— Остальные? Нелюдь? Изменяющийся[27]? Проклятый? Кто там еще?

— Сожалею, — он склонил голову, — эти знания опасны для нас, узнай те двое о всех опорах, мы бы сейчас не разговаривали. Вы леди и так догадались о многом, подождите немного и узнаете остальное.

Я закрыла глаза, ожидание, приправленное болью, выматывало.

— Одна из тех двоих, — я сменила тему, — Вера сказала, что отмстила Миле, девушке, что унесла в filii de terra сына. Ты ничего не заешь об этом?

— Я не покидаю стежку, — парень развел руками, но что-то в его голосе, может, неуверенность, меня насторожило.

— Скажи, прошу? — я даже привстала, едва не зашипев от всколыхнувшейся боли.

— У земли детей появился хранитель, — он опустил голову, — девушка, смертельно раненная днем ранее. Принявшая браслеты Милана. Красивое имя.

Я выругалась. Несправедливо. Этой девчонке столько пришлось вынести и для чего? Ее время, ее жизнь с сыном украли. Игорь вырастет и покинет filii de terra, а она останется там навсегда.

— Что будет с ней, если из filii de terra исчезнут дети?

— Она умрет, так же, как и все хранители.