Виталий Вавикин - Суккубус

– Ну, нарисуй, – Микки протянул ему карандаш и листок бумаги. Изучил созданное Ллойдом лицо. – Похоже.

– Я еще видел там женщину.

– Женщину?

И еще одно лицо родилось на белой глади листа.

– И мужчину, – Ллойд рисовал очень быстро, подчеркивая важные детали и отбрасывая ненужное. – Вот. Вы их знаете?

– Женщину – нет. А мужчина… – Микки недоверчиво смотрел на художника. – Это Джейкоб. Внук старика Маккейна.

– Кто такой Маккейн, сэр?

– Заноза в моей заднице, – Микки затушил сигарету. – Так что ты там говорил о той женщине?

– Я говорил, что видел ее, сэр.

– И все?

– Не совсем, сэр, – Ллойд на мгновение засомневался.

– Говори.

– После того, как Брендс выставил меня, сэр, я дождался ночи и пробрался к этому дому. Не подумайте чего плохого, сэр. Это было просто любопытство. Просто…

– Продолжай.

– В общем, там я и увидел эту женщину. Она приехала вместе с мужчиной… Джейкоб, да? – Микки кивнул. – На черном «Корвете». И… Они занимались сексом, сэр.

– На улице?

– Да, сэр.

– Ах! Какой бы это мог быть кадр!

– Что, сэр?

– Я говорю, если бы ты смог это сфотографировать, то цены бы такой фотографии не было!

– Вы хотите, чтобы я сделал это, сэр?

– Возможно… – Микки смотрел на черно-белый набросок женского лица. – Ты мог бы нарисовать его более четко?

– Конечно, сэр.

– Микки.

– Что, простите?

– Называй меня Микки. Все, с кем я работаю, называют меня по имени. И никакого «сэр».

Лаялс остановил машину. Ночь. Тени. Запах гардении от женского тела. Белое бунгало.

– Ты уверена, что Джейкоб не знает про это место?

– Забудь про Джейкоба. По крайней мере сегодня, – Себила вышла из машины. Теплый ветер раскачивал одинокую пальму. Лаялс обнял ее. Сжал в руках полные груди.

– Не здесь, – она выскользнула из его объятий.

– Что ты задумала?

– Хочу показать тебе кое-что, Лаялс, – она отошла от него, обнажила грудь и поманила за собой.

– Ты сумасшедшая!

Дверь в бунгало была открыта. Они вошли. Мебели нет. Только большой ковер в центре. И девушка. Обнаженная. Она лежала на мягком ворсе, лаская себя.

– Лаялс, – позвала Себила, сбрасывая одежду.

– Что ты задумала?

Она обняла его, впилась поцелуем в его губы, потянула вниз, на ковер, помогла раздеться, прижалась своей грудью к его груди.

– Возьми меня, Лаялс, – прошептала она.

– Я не могу, – он покосился в сторону девушки.

– Она всего лишь шлюха Боа, Лаялс. Всего лишь пес. Верный пес для наших утех, – Себила укусила его в шею. Сильно. До крови. – Когда-то, Лаялс, во мне было столько силы, что я могла бы свести тебя с ума одним только взглядом, но сейчас… я слаба… Понимаешь? Всего лишь женщина. Женщина, которая хочет приручить тебя. Показать тебе что-то… Чтобы ты был моим. Понимаешь? Только моим, – она поцеловала его, раздвинула языком его сжатые губы и там нашла его язык. Девушка за ее спиной. Лаялс вздрогнул, когда она начала ласкать его. – Тебе нравится? – спросила Себила. Он не ответил. – Нравится. Вижу, что нравится, – Себила отстранилась от него. – Посмотри на меня. Посмотри на меня, Лаялс! – Он открыл глаза – потерянный, сбитый с толку взгляд. – Ты принадлежишь только мне, Лаялс.

– Да.

– Только мне, – она впилась зубами в его губы, пока теплая кровь не наполнила их рты. – Но если ты когда-нибудь предашь меня, Лаялс, я убью тебя.

Приглашенная девушка начала тихо постанывать. Себила схватила ее за волосы и оттолкнула в сторону.

– Ты только мой, Лаялс. Только мой…

Олдмайер курил, искоса поглядывая то на фотографии, то на фотографа.

– А у тебя талант, Джастин. Определенно, талант! – он ударил кулаком по столу. – Будь я проклят, если это не пахнет скандалом!

– Очень хорошо, – Ллойд неуверенно мялся с ноги на ногу. – Слушай, Микки, если уж ты в таком хорошем расположении духа, то, может быть, не станешь возражать, если я возьму на завтра отгул?

– Отгул?! – Олдмайер выпучил глаза. – Мы ведь только начали, сынок! Погоди, мы еще покажем этому городу, кто есть кто на самом деле!

– Да я понимаю, просто…

– Девушка? – Микки расплылся в умиленной улыбке. – Что ж ты сразу не сказал?! А то уж я, старый болван, собирался познакомить тебя со своей племянницей. Очень, кстати, ничего. Ну, это так, на случай, если не заладится с этой… Как там ее у тебя зовут?

– Пенни.

– Да! В общем, если не заладится с этой девушкой, то…

– Спасибо, Микки.

Оставшись один, Олдмайер позвонил редактору и попросил задержать набор утреннего выпуска. Достал пишущую машинку «Оливетти». Вставил в ролики чистый лист, сунул в зубы сигарету и включил воображение…

– Нет, – сказал Белами, пробежав глазами текст статьи и просмотрев фотографии.

– Что значит, нет?

– Извини, Микки, но мы порядочный журнал, а не какой-нибудь там «Хастлер».

– Чушь!

– Это твоя статья – чушь! Посмотри, о чем ты пишешь!? Какой-то третьесортный адвокат развлекается с двумя шлюхами…

– Это не третьесортный адвокат, Белами. К тому же одна из этих шлюх – любовница младшего Маккейна, а это уж точно не последний человек в городе.

– Ты пилишь сук, на котором сидишь, Микки!

– Я всего лишь хочу, чтобы люди знали правду.

– Нет, черт возьми, ты просто хочешь очернить порядочных людей! Не знаю, откуда у тебя это желание, но запомни, никто не безупречен, Микки! Никто! Ни ты, ни я!

– Если хочешь, я могу написать о себе.

– К черту!

– Или о тебе.

– Пошел вон отсюда!

Белами выбросил статью и фотографии в урну и налил себе выпить. Скотч был дорогим и чертовски хорошим. Он обжигал губы и трезвил мысли. Белами посмотрел на урну, выудил оттуда фотографии и убрал в стол. Настенные часы показывали начало одиннадцатого, и для визита к Старику было уже слишком поздно, но утром… Утром он обязательно навестит Маккейна и отдаст ему фотографии, заложив тем самым еще один кирпичик в фундамент своего благополучного будущего.

Рем. Ллойд выследил его через пару дней после того, как Себила и Джейкоб объявили о том, что ждут первенца. Священник был странным. Слишком молодым. Слишком непохожим на других священников. Он встречался с Лаялсом, со Стариком Маккейном. Несколько раз Ллойд видел, как Рем встречается с другими священниками, такими же странными, как и он сам. Но пиком безумия, его последней точкой, было строительство дома, которое возглавлял Рем. И дом этот воистину был странным. Одного взгляда на него хватало, чтобы понять, что его хозяева не собираются жить в нем, скорее наоборот. Они готовят его для чего-то определенного, особенного, что произойдет лишь однажды, а потом дом будет уже не нужен.