Виталий Вавикин - Суккубус

– Скажем так, мое тщеславие успокоилось.

– И вы смогли избавиться от этого?

– От чего, мой мальчик?

– От мыслей, видений, от картин, которые приходят в голову, жизней…

– Да.

– А я не могу. Во мне словно что-то горит. Словно что-то рвется и рвется наружу…

– Может быть, гормоны?

– Не разочаровывайте меня, мистер Брендс. Я знаю, что вы так не думаете.

Они вышли на улицу. Солнце ласкало замерзшие тела. Ветер качал алые маки и эшшольции.

– Видишь эту поляну? – спросил старик.

– Похоже на скорбь или бессильную ярость.

– В чем-то ты прав, – голубые глаза старика на мгновение ожили, вспыхнули странным призрачным блеском. – Хочешь услышать историю?

– Что за история, мистер Брендс?

– История этого места, мой мальчик. Но после ты должен пообещать, что уйдешь и никогда не вернешься сюда.

– Что во мне такого особенного, мистер Брендс?

– Я не знаю.

– Что было особенного в моей прабабке?

– Слушай историю, сынок. Слушай, пока я не передумал.

Ночь смазала краски, высосала сочность, оставив лишь оттенки серого. Ллойд перелез через забор, прокрался вдоль освещенной аллеи к дому, заглянул в окно. Истина. Впервые в жизни он чувствовал, что она где-то рядом, где-то близко. Его жизнь, его фантазии – все это было здесь, в этом доме. Ответы, которые он искал. Слова, которые хотел услышать. Старик убедил его, что он не безумец, что его жизнь нечто большее, чем просто картины. Но старик не сказал всей правды. Не захотел или не знал – теперь это неважно… Кто он? Что он? Зачем он? Теперь это все здесь. В этом доме. За этими окнами. Ллойд припал к одному из них – темнота. К другому – ночь. Он шел вокруг дома, зная, что рано или поздно найдет ответы… Ллойд остановился. Недалеко от люминес-цирующей глади бассейна негр, Сопля, лежал, зарывшись головой между ног белокурой женщины. Выгнув спину, она тихо постанывала.

– Чуть пониже. Да. Вот так хорошо…

Где-то далеко взревел автомобильный клаксон. Негр вскочил на ноги и нырнул в кусты.

– Куда же ты?! – прокричала женщина. Услышала-таки рев клаксона и спешно одернула юбку.

Яркие фары вспороли темное брюхо ночи. Черный «Корвет» остановился возле самого входа. Мужчина и женщина. Они вышли из машины и отдались друг другу, не снимая одежды, не тратя времени на разговоры и предварительные ласки, словно животные, возжелавшие друг друга, и дико, с каким-то гортанным рычанием, эгоистично удовлетворявшие свою страсть. Не больше минуты продолжалась эта безумная гонка за оргазмом, затем они ушли в дом. Ллойд опустился на землю, слушая, как журчит в фонтане вода. И не было ни зова, ни барабанов, ни костров внутри. Даже разочарование стало каким-то тупым и далеким.

В баре было душно. Ллойд заказал выпить. Накопленные деньги кончались, но это не беспокоило его. Он пил в одиночестве. Вернее, не пил, а просто хотел побыть наедине с собой. Снующие между столов официантки были молоды и кокетливы. Ллойд выбрал одну из них, достал карандаш и нарисовал ее лицо на бледно-голубой салфетке. Выпил. Попросил повторить заказ.

– Хорошо рисуешь, – сказала официантка, увидев на салфетке свое лицо. Он улыбнулся ей. Она улыбнулась в ответ. – Мы закрываемся через час.

– Я подожду.

Они шли по ночному городу, и Ллойд впервые в жизни чувствовал себя свободным: от прошлого, от мыслей, от бесконечного беспокойства. Пенни – так звали официантку, улыбалась и без умолку рассказывала о своем детстве, работе, планах на будущее.

– Мой первый парень был настоящим козлом, – сказала она. – Я влюбилась в его глаза. Представляешь, променять девственность на какие-то глупые голубые глаза?! – она засмеялась и начала рассказывать, какой толстой и неуклюжей была в детстве. – Зато сейчас мужики сходят от меня с ума! Я где-то слышала, что есть такой тип женщин, которые расцветают после двадцати. Так вот, это, наверное, про меня!

Они дошли до ее дома. Поцеловались.

– Не хочешь зайти? – спросила Пенни.

– На кофе? – улыбнулся Ллойд.

– Ну, может быть и не только…

Небольшая кровать с трудом вмещала двух человек. Они лежали, прижавшись друг к другу, слушая, как громко стучат их сердца.

– Ты не подумай чего… – сказала Пенни. – Я обычно не привожу сюда мужиков, просто…

– Просто я первый художник, которого ты встретила.

– Ну да! – она засмеялась, затем смолкла, о чем-то задумалась.

– Пенни?

– Не надо. Я знаю, ты уйдешь утром, и я больше никогда тебя не увижу.

– Дело не в тебе.

– Все так говорят, – она улыбнулась. – Даже художники.

– Я бы остался, но этот город… он мне чужой, понимаешь?

– Понимаю. У тебя жена, трое детей, и ты хочешь вернуться к ним.

– Нет. Нет у меня никого.

– Тогда останься здесь. Найдешь работу. Я слышала, что в газету требуются фотографы. Ты ведь говорил, что работал в фотоателье, тем более ты хорошо рисуешь. Ну, закрытые слушанья и все такое…

– Пенни!

– Ты не останешься, да?

– Я подумаю.

– А если я сделаю так? – она нырнула под одеяло.

– Не нужно, Пенни.

– А я хочу!

– Пенни!

– Заткнись…

Микки Олдмайер встретил Ллойда улыбкой и снисходительным взглядом.

– Значит, говоришь, ты увлекался фотографией?

– Да, сэр.

– И с каким оборудованием ты имел дело?

– Обычно «Cannon AE-1», у него автоматическая экспозиция, конструкция модульного типа – пять главных и двадцать пять вспомогательных узлов, контролируемых компьютером, и к тому же невысокая цена. Была и «Minolta XM» со сменным видоискателем. Но лично мне по душе был «Pentax K-1000» – у него механический шторный затвор, простота и высокая надежность, температурный диапазон от минус двадцати до плюс пятидесяти. Короче, всегда можно носить с собой.

– Впечатляет, – Микки поднял седые брови. – Могу я узнать, где ты работал прежде?

– Штат Мэн, сэр. Небольшое фотоателье городка с населением две с половиной тысячи человек.

– Что ж, понимаю. Большой город – большие амбиции. Решил попробовать свои силы?

– Никаких амбиций, сэр.

– Зачем же тогда ты уехал из родного города?

– Искал родственников, сэр.

– Нашел?

– Они умерли, сэр.

– Сожалею.

– Не стоит. Я все равно не знал их, сэр.

– Логично, – Микки закурил. – Ну, может быть, их знал я?

– Боюсь, это долгая история, сэр. Билли Брендс…

– Брендс? – седые брови поднялись выше. – Билли Брендс? Ты его знаешь?

– Он живет в доме моих предков, сэр.

– Поместье Леон…

– Да, сэр.

– Что ж, думаю, это правда долгая история, – Микки вдруг засомневался. – Можешь описать, как выглядит Билли Брендс?

– Я могу нарисовать, сэр.

– Ну, нарисуй, – Микки протянул ему карандаш и листок бумаги. Изучил созданное Ллойдом лицо. – Похоже.