Артур Дойл - Маракотова бездна. Страна туманов (сборник)

– Если вы говорите о временах апостолов, мистер Джонс, – резко оборвал его судья, – то смею заметить, что эти времена остались в далеком прошлом. Королева Анна умерла{109}. Подобного рода аргументы не делают чести вашему разуму. А сейчас, сэр, если вы можете что-нибудь добавить…

Слово взял обвинитель. Он произнес небольшую энергичную речь, размахивая пенсне с таким жаром, что, казалось, желал развеять саму мысль о существовании духов. Не жалея черных красок, обвинитель описал лишения рабочего класса. Полная тягостей и невзгод жизнь рабочих усугубляется сонмом богатых бездельников, которые обманом вытягивают у трудящихся последние гроши. Если бы эти мошенники обладали истинным даром! Но нет. Эти две женщины безукоризненно выполнили свой долг, но ничего не получили взамен, кроме нелепой болтовни. Разве из этого не следует, что с другими посетителями обошлись не лучше? Подобных паразитов становится все больше. Они бесцеремонно наживаются на человеческом горе. Пришло время устроить показательный процесс. Наказание одного послужит примером другим. Будем надеяться, что эти мошенники получат хороший урок и займутся наконец честным трудом.

Мистер Соммервей Джонс отвечал настолько хорошо, насколько мог. Он начал с того, что еще раз указал на несоответствие положений Акта с данным случаем.

– Этот вопрос уже был рассмотрен! – оборвал его судья.

Обстоятельства дела вызывают слишком много критики. Обвинение базируется на показаниях агентов-провокаторов. Если преступление на самом деле было совершено, то подстрекатели виновны в нем не меньше. Штрафы, которые налагались на обвиняемых, очень часто использовались полицией по своему усмотрению. Полицейские непосредственно заинтересованы в подобных случаях.

– Надеюсь, мистер Джонс, вы не сомневаетесь в честности полиции.

Джонс ответил, что полицейские тоже люди, их стремление действовать себе во благо вполне естественно и все это дело высосано из пальца. До настоящего времени не было зарегистрировано ни одной жалобы, ни одного требования о защите от спиритуалистов. Мошенники могут подстерегать обывателя где угодно. Если человек потерял гинею после консультации у фальшивого медиума, то он нуждается в защите не более, чем человек, который потерял сбережения после того, как вложил деньги в акции подставной компании на бирже. Пока полиция тратит время на подобные случаи, а полицейские агенты проливают крокодильи слезы, изображая убитых горем матерей, истинные преступники остаются без должного внимания. Служители Фемиды проявляют удивительную разборчивость в применении закона. Любое собрание, любая вечеринка, даже праздники в полиции не обходятся без приглашения предсказателей судьбы.

Несколько лет назад газета «Дейли мейл»{110} начала кампанию против медиумов. На судебное заседание защита пригласила лорда Нортклиффа, владельца издания. Адвокатам удалось доказать, что в других газетах мистера Нортклиффа существуют колонки, которые ведет ясновидящий, а прибыли от тиражей делятся в равной пропорции между владельцем газеты и ясновидящим. Мистер Джонс подчеркнул, что этими экскурсами в прошлое он ни в коей мере не пытается опорочить память достойного человека, а лишь желает показать абсурдность нынешнего положения вещей. К какому бы выводу ни пришел сейчас суд, неоспоримо одно: многие разумные и достойные члены общества относятся к спиритуализму как к удивительному доказательству существования энергии духа, энергии, которая должна улучшить человеческую породу. Разве не является фатальной политика, при которой закон с безжалостной силой обрушивается на то, что могло бы способствовать возрождению человечества? Что же касается лживых заявлений свидетельниц и того, что медиум не смог распознать ложь, то суду следует знать: правильные ответы возможны лишь тогда, когда они базируются на истинных предпосылках. Обман неизбежно создает путаницу. Это непреложный закон. Если члены суда хоть на минуту воспримут гипотезу спиритуалистов, то обязательно поймут абсурдность предположения о том, что бестелесные духи спустятся на землю и станут отвечать на вопросы лицемерных лжецов.

Этот короткий рассказ лег в основу заключительной речи мистера Джонса. Речь защитника исторгла слезы из глаз миссис Линден и погрузила судейского клерка в мрачное раздумье. Судья второпях огласил результат.

– Ваши замечания, мистер Джонс, противоречат закону и находятся вне пределов моей компетенции. Я ознакомился с доказательствами, которые выдвинуло обвинение, и должен признать, что полностью с ними согласен. Подсудимый является негодным мошенником, который паразитирует на болезнях общества. Сравнивать вульгарных типов с великими мужами прошлого отвратительно. Подобное сравнение вызывает отторжение у каждого здравомыслящего человека. Что касается вас, Линден, – добавил судья, пронзив обвиняемого суровым взглядом, – то поскольку сегодня вы встречаетесь с законом вторично, а предыдущее наказание не повлияло на вас, не наставило на путь истинный, я приговариваю вас к двум месяцам исправительных работ без права замены штрафом.

В зале прозвучал громкий крик миссис Линден.

– Прощай, дорогая, не беспокойся, – произнес медиум, последний раз взглянув на жену. Минутой позже его увели в камеру.

Соммервей Джонс, Мэйли и Мэлоун собрались в холле. Мэйли вызвался проводить убитую горем женщину домой.

– Мы ведь только пытались принести утешение другим, – стонала она. – Том самый честный человек во всем Лондоне.

– Не думаю, что кто-либо был полезнее его, – заявил Мэйли. – Вряд ли все церковное руководство во главе с архиепископом сможет привести доказательства существования высших сил и обратить отъявленных атеистов в лоно религии так, как это делал Линден.

– Какой позор! – горячо воскликнул Мэлоун.

– Пассаж о вульгарных типах был довольно забавным, – заметил Джонс. – Судья, очевидно, полагает, что апостолы были рафинированными аристократами. Что ж, я старался изо всех сил, хотя изначально не строил иллюзий. Все произошло так, как я и предполагал: защита оказалась бессмысленной тратой времени.

– Совсем нет! – ответил Мэлоун. – Вы сделали этот случай достоянием общественности. В зале присутствовало множество репортеров. Уверен, что хотя бы некоторые из них не обделены здравым смыслом. Пресса не допустит произвола и несправедливости.

– Только не пресса, – сказал Мэйли. – Пресса безнадежна. О Господи, какую ничтожную ответственность некоторые готовы взять на себя и какую малую цену готовы заплатить. Я знаю, что говорю, мне приходилось беседовать со многими.