Цай Цзюнь - Заклятие

— Ма… Май-я… Ты — Майя? Нет-нет, невозможно…

Она яростно затрясла головой, отрицая свою собственную догадку.

Лань Юэ по-прежнему вопросительно глядела на нее.

В конце концов пожилая женщина поняла:

— О небо! Я знаю, неужели ты…

Лань Юэ кивнула и понимающе подмигнула ей.

Мать Бай Би тяжело вздохнула и с облегчением, словно освобождаясь от тяжкого бремени, проговорила:

— Наконец-то ты пришла.

Лань Юэ загадочно улыбнулась, в ее глазах блеснул странный свет.

4

Е Сяо по адресу разыскал дом семьи Не Сяоцин. Это было обычное жилье. Он остановился перед дверью. Здесь. Дверного звонка не было, и он постучал в дверь. Никто не открыл, и он постучал снова. Опять не открыл никто.

Вдруг открылась дверь соседнего дома, и вышел старик:

— Вы кого ищете?

— Позвольте спросить, здесь живет семья Не?

— Верно, но только здесь уже много лет никто не живет.

С этими словами старик вернулся к себе и закрыл за собой дверь.

Е Сяо остался в полном недоумении.

Десять минут спустя он уже подходил к полицейскому участку, ведавшему кварталом.

Сотрудники уже собирались домой, но Е Сяо удалось задержать паспортиста.

— Я хотел бы разыскать материалы по проживающей на вашем участке Не Сяоцин, квартира 404, дом 532, улица Миньшэнлу.

Паспортист включил компьютер и, только просмотрев половину материалов, вспомнил и хлопнул себя по лбу:

— Ай-ай, только сейчас вспомнил: эта Не Сяоцин, квартира 404, дом 532 по улице Миньшэнлу, шесть лет назад проходила по делу семьи Не.

— Что за дело? — поинтересовался Е Сяо.

— Это было шесть лет назад. На нашем участке произошло редкостное преступление: отчим изнасиловал падчерицу. Тогда это дело наделало много шума.

От изумления Е Сяо рот раскрыл:

— Что вы говорите?

— Никакой ошибки, это дело я до сих пор помню с подробностями совершенно ясно. Вот уж настоящее злодейство. — Паспортист покачал головой и вздохнул. — Девочка — как цветочек, тогда ей было семнадцать, и вот однажды распалившийся озверевший отчим…

Он умолк, энергично качая головой. Е Сяо, как громом пораженный, крепко сжал кулаки и тяжело вздохнул.

— Я понял, — прошептал он и снова спросил:

— Вы только что сказали, что падчерицу звали Не Сяоцин?

— Да. Не Сяоцин была взята ее отчимом на воспитание из детского приюта Фули. Когда была маленькой, отчим и мачеха относились к ней, как к родной дочери, и семья жила дружно. Позже, когда она пошла в среднюю школу второй ступени, мачеха заболела и умерла, и они остались жить с отчимом вдвоем. Отчим запил, с утра и до вечера ходил под хмельком. Однажды вечером напился допьяна и изнасиловал ее.

— Скотина, — буркнул Е Сяо.

— Точно. А потом этой скотине дали бессрочные каторжные работы, заслуженное возмездие за преступление. Жаль только эту несчастную девочку; я до сих пор помню, как она выглядит: лицо белое-белое, глаза большие, сама необычайно красива. После беды не сказала ни слова, видимо, испытала тяжелое потрясение. Очень жаль. Но только, говорят, Не Сяоцин пошла правильным путем, уже поступила в аспирантуру.

Е Сяо опять вздохнул:

— Спасибо вам, задерживаю вас на работе, искренно извиняюсь.

Е Сяо встал и направился к двери на выход, когда его сзади окликнул паспортист:

— А как Не Сяоцин? Не случилось ли беды с несчастной девочкой?

Е Сяо только махнул рукой.

5

Небо постепенно темнело. Мать Бай Би и Лань Юэ молча глядели друг на друга.

Мать Бай Би тяжело вздохнула, как будто устала от долгой речи, и спокойно проговорила:

— Значит, вот так. Я уже тебе сказала все, что знаю.

Лицо Лань Юэ было очень странным: она устремила взгляд на небо и всячески старалась унять слезы, непрерывно текшие из глаз. Рот дергался, словно она хотела сказать что-то, но так и не сказала.

— Ты плачешь? — спросила мать Бай Би. Она встала, и, протянув руку, утерла слезы с лица Лань Юэ. Та отвернулась.

— Извини, — проговорила мать Бай Би, не скрывая разочарования.

Лань Юэ вдруг резко обернулась и медленно, с расстановкой произнесла:

— Я — ненавижу — вас!

— Извини, — еще раз повторила мать Бай Би, не скрывая страдания.

— Все уже кончено, кончено, — качала головой Лань Юэ.

Разговор был окончен, и Лань Юэ ушла, а мать Бай Би неотрывно глядела, как постепенно тает ее фигурка в сумеречной тени.

А в уголке поэтесса осторожно подглядывала, как Лань Юэ уходит.

Мать Бай Би выглядела очень огорченной.

6

Погода с каждым днем становилась все холодней, особенно вечерами. Ветер стучался в окна, ветви деревьев скрежетали по стеклу, издавая причудливые звуки, а уродливые тени этих ветвей метались по комнате. Вэнь Хаогу не включал кондиционер. Он по-прежнему сидел за столом в одиночестве и выглядел очень постаревшим. Три месяца назад он был бодрым и активным, как сорокалетний, а теперь походил на сморщенного старика. Он легонько поглаживал свои виски, поседевшие волосы очень поредели, а на лице проступили пепельно-серые пигментные пятна. Все это были признаки наступающей старости и приближающейся смерти. Ему вспоминались молодые годы, и одолевали раздумья о своей судьбе.

Вэнь Хаогу открыл ящик письменного стола, извлек оттуда органайзер, аккуратно упакованный в прозрачную обертку, и предался воспоминаниям…

Утром того дня, когда с Цзян Хэ случилась беда, Вэнь Хаогу заходил в его комнату. Это он первым увидел труп Цзян Хэ. Сначала он вцепился в него и только потом на ощупь определил, что тот уже мертв. Ему стало мучительно больно, руки и ноги отказались слушаться, но вдруг он заметил, что у Цзян Хэ крепко сжаты кулаки. Вэнь Хаогу, напрягая все силы, постепенно разжал их. Цзян Хэ стискивал этот самый органайзер. Вэнь, мгновение поколебавшись, положил выпавший из рук мертвеца органайзер себе в карман.

Постепенно он вернулся мыслями к действительности и снова сунул органайзер в ящик.

С самого дна ящика он извлек фотоснимок в рамочке и долго смотрел на очень старую, выцветшую черно-белую фотографию. Снимок был сделан на фоне древней постройки. На нем трое: он сам стоял слева, в центре — Фэнь, а справа — Бай Чжэнцю.

На снимке Вэнь Хаогу был таким молодым, с таким пылким взглядом, выглядел таким умным и энергичным, что, если судить по фотографии, давал сто очков вперед стоявшему справа Бай Чжэнцю. Тот производил впечатление книжного червя: худощавый и слабенький, с невыразительным лицом. А Фэнь посередине — это была мать Бай Би — такая красивая, улыбающаяся, правой рукой держалась за левую руку Вэнь Хаогу, а в левой руке держала правую руку Бай Чжэнцю и таким образом объединяла всех троих.