Pferd im Mantel - Колокола обречённых. Ч.1: Очищение молитвой

Через полчаса рычаший «Урал»-автозак, расталкивая огромным бампером брошенную и разбитую технику, обогнув горящий район города, оставил умирающую Тверь. Ещё через полчаса, охранники высадили Саньку в Дьяково, поделившись одним из трёх оставшихся у них рожков для «ксюхи». В деревне жилых-то было всего четыре дома, и ни про каких мертвецов местные жители слыхом не слыхивали.

— Мертвецы? Да Бог с вами, Серёжка! — отмахнулась от рассказов, про творящееся в Твери старуха Артёмовна, живенькая маленькая бабулька, к которой определили на постой Папу. — Про войну — как же, знаем! Вот, дожили, будь оно неладно! Стоит Хитлеру тому, явюцца ети, как их — амаруканцы.

Санька старухе понравился, она определила ему койку в сельнике.

— А чаво — живи, мне не тесно. Ить и поможешь где, пособишь. Вишь оно как — мужик-то какой, а жить негде… Оставайся, шо ж, милок. — лопотала Артёмовна, собирая на стол.

Серёга с Васей на ужин, споро собираемый Артёмовной, не остались — время действительно уже было позднее, ещё вот-вот и смеркаться начнёт, а при таких делах темнота — враг, а не помощник. — Раздосадывав тем самым старушку, попрощались с Папой, и обещав наведаться, уехали.

Пару дней Саня отсыпался, слушал новости по радио, ужасался им и помогал деревенским по их нехитрым делам — воды натаскать в баньку, поправить забор. Вся деревня — три старухи да один старик.

А на третий день в Дьяково приехали кушалинские. Именно так и определилась дальнейшая Папина судьба — с этого дня.

Словно сошедшие со страниц комиксов, мужики, с косами, силами и дробовиками ходили по домам, проверяя даже и заколоченные, дворам и вокруг.

— Мёртвые в деревне есть? — спросил старший, мужик лет тридцати пяти, с аккуратной окладистой бородкой.

— Да какие ж мёртвые, милок! Живые у нас тут все. — всплеснула руками Артёмовна. — Вся деревня-то наша: я, бабка Пелагея да бабка Дуня — вон в том доме живёт, да не встаёт она — приболевши. А мужиков у нас — вон, дед Ефим да Сашка, жилец мой.

— Чё за человек?

— Дык с Твери! Сашка, подь сюды-то!

— С нашим полным уважением, мужчины! — поздоровался подошедший к ним Папа.

— И тебе не хворать. В курсе, чё происходит?

— В курсе.

— Тогда…. Собирайтесь все. Час вам. Берите пока только необходимое — вещи, иконы.

— Так куда ж! — взвилась Артёмовна.

— Дак в Кушалино жить поедете. Небезопасно тут.

Пока деревенские собирались при помощи кушалинских мужиков — грузили в машину свой нехитрый скарб, старший отвёл в сторону Папу.

— Меня Валера зовут, Паратов. Сам-то вижу, ты не местный.

— Неа, тверской…

— Люто там в Твери было-то?

— Не спрашивай…

— Крещёный?

В ответ на этот вопрос, глядя в глаза Валере, Папа бережно достал и поцеловал свой нательный крестик.

— А служил?

— Было.

— А по профессии-то кто?

— Валер, чё так много вопросов?

Валера хлопнул Папу по плечу и разворачиваясь, сказал:

— Приедем в Кушалино — сам всё поймёшь.

Через час Папа, сидя в кузове грузовика вместе с Артёмовной и кушалинскими мужиками, уже третий раз за неделю уезжал в непонятную. Наверное, за последнее время, этот получасовой путь, проделанный им в кузове грузовика, не был самым длинным в его жизни. Но совершенно очевидно, что из всех дорог и расстояний, пройденных и проеханных Папой в его непростой и не самой правильной жизни, эта короткая дорога стала самой важной.

Мозаика начинает складываться…

15. ИНТЕРЛЮДИЯ. ТЕПЕРЬ. Апрель 2017 года, База ВВС России, Сибирь. Владимир Владимирович Кутин

— И что, Кутепов — что мешает вам двигаться быстрее? Какие-то объективные сложности, или всё же корень проблемы всё там же? — наклонившись практически к уху сопровождающего Премьера Генерал-Лейтенанта Леонида Викторовича Кутепова, ответственного за строительство этой новой военной базы и аэродрома, стахановскими темпами возводимых здесь, в сибирской глуши, пытаясь перекричать рёв техники, спросил Кутин.

— Да адские условия на самом деле, Владимир Владимирович! — сняв шапку и протерев платком гладкую лысину, ответил Премьеру генерал Кутепов — здоровенный мужчина чуть за пятьдесят, хотя глядя на него, этот возраст не напрашивается — скорее лет 45–47 — не более того. — Судите сами! Вот взлётные полосы взять! Все отсыпаны и утрамбованы, а начинаем бетон заливать — рвёт от перепада температур по влажности! Не вовремя, нельзя так! Я говорил — надо хотя-бы мая дождаться! А так — всё на соплях, качество — никакое!

Кутин, подняв воротник своего бушлата, поёжился под порывами колючего северного ветра и обвёл взглядом всю картину. Отсюда, с пригорка, на котором остановился кортеж Премьер-министра России, она открывалась полностью и Кутин снова отметил для себя всю грандиозность замысла. Казалось, только вчера начались первые грунтовые работы. Время летит, и его всё меньше. Обладая, наверное, собачьим чутьём на неприятности, Кутин чувствовал, как оно утекает. Как песок сквозь пальцы… Уже бетонируются четыре взлётно-посадочных полосы, заточенные под «лебедей», там вон — слева — практически возведён ряд огромных ангаров для стоянки и обслуживания огромных стратегических ракетоносцев, гордости ВВС. Подведено электричество, тянется железнодорожная ветка. Вертолётный аэродром сдали неделю назад, молодцы! Но, так или иначе, какой-то червячок всё равно копошится в душе, не даёт покоя плохое предчуствие. И этот разговор с Ху Цзиньбао, Председателем Китая…. Никак из головы не идёт, сказанное старым лисом Ху, исподволь напирающим на Кутина с темой объединения КНР и России в одно, мощное государство. Хитрец, хотя, если разобраться — идея, может и неплохая. Может, но мы, наверное, сами сперва попробуем. Насколько реально то, что китайцы сообщают про американскую движуху в Австралии? Если да, то — время вышло, а основные задачи, открывающие возможности России для противодействия им, не выполнены. А если нет? Откуда у китайцев такая информация — о подготовке мощнейшей авианосной группировки амеров в Австралии? Простейшая проверка ведь существует — а ну-ка, старина Ху, поведай нам, что творится в Европе, в деталях. Молчок. Играет с нами Китай, конечно играет. Нет, безусловно — низкий поклон им за всё. Именно китайцы ведь растоптали японскую эскадру, готовую выдвинуться на Владивосток. И если бы не они — сейчас бы мы кровью там умывались. Оно и понятно, для Ху сейчас наша, сибирская нефть — единственная надежда на рывок страны, потерявшей большую половину своей территории, и именно развитую, индустриальную её часть. Она, нефть, нужна им сейчас как воздух. Китаю теперь, конечно, не до экспансии — своё бы вернуть. Но точно такие же задачи теперь у всех, не только у Китая. Что делать, теперь — Китай и Россия как сиамские близнецы, без надежды на разделение. Это хорошо сегодня, но что будет, когда наступит завтрашний день?