Трупорот и прочие автобиографии - Джон Лэнган
Нет, убивать Эдди я не планировал, это не исповедь убийцы. Просто ярость, которая охватила меня в тот момент, когда он разломил надвое моего самодельного Годзиллу, не унималась. Я никак не мог успокоиться. К злости примешивалось горе; к глазам подкатывали слезы всякий раз, стоило увидеть обломки фигурки, которой я посвятил столько времени. Брат предложил взять у отца клей и починить ее. Я, в кои-то веки не велев ему заткнуться, молча покачал головой.
В детстве ты губкой впитываешь любую обиду, потому что не умеешь с ней бороться. Когда обзывают, тебе больно вдвойне, поскольку ты боишься, что обидчики правы. Моя любимая игрушка оказалась испорчена – возможно, я это заслужил… Чтобы доказать обратное, срочно требовалось выставить Эдди слабаком и неудачником.
Да, непростая логика для десятилетнего мальчишки. Разумеется, я мыслил совсем другими понятиями. У меня сложился вполне конкретный план. Я решил сказать Эдди, что собираюсь прогуляться на болото, и спросить, не желает ли он составить мне компанию. Эдди, естественно, примет приглашение. Мы не общались с тех пор, как он сломал мою фигурку, а в школе я старательно сдерживал эмоции: даже когда Эдди спросил, как поживает Годзилла после встречи с Рукой Айсли, я лишь натянуто улыбнулся и, будто стесняясь, отвел глаза. Вдобавок Эдди мнил себя великим следопытом (я говорю «мнил», поскольку во время наших прежних вылазок он не производил впечатление человека, способного ориентироваться на местности).
Вооружившись копьем, я планировал завести Эдди в самую глубь болота, куда мы прежде не забирались, – в глухие незнакомые дебри. Когда мы окончательно заблудимся, я потребую, чтобы он извинился за то, что сломал моего Годзиллу, и за все прочие издевательства. Если надо, пригрожу копьем. Использовать оружие на практике вряд ли придется. Эдди – обычный хулиган, а судя по тому, как их показывают в комиксах, фильмах и телепередачах, они трусы, которые поджимают хвост, стоит дать хоть малейший отпор. Не могу описать словами, с каким восторгом я предвкушал нашу прогулку. Лежа ночью в постели, я воображал, как Эдди будет стоять по колено в болотной жиже, озираться по сторонам и, тряся губами, глотать слезы.
Увы, на практике мои мечты не оправдались. Поначалу все шло гладко, но на болоте планы пошли насмарку. Едва мы ступили на грунтовый гребень, служивший тропинкой, как Эдди обогнал меня и ушел вперед. Копье он заметил сразу, но ничего не сказал, только прищурился и дернул головой. В прежние вылазки я не брал с собой лишних предметов, потому что боялся утопить в мутной воде. То, что я изменил привычкам и взял оружие, заставило Эдди насторожиться. От прогулки он отказываться не стал, но и слишком близко подпускать меня не рискнул.
Я рассчитывал, что мы пойдем прогулочным шагом, однако Эдди резво перепрыгнул с края грунтовой гряды на первый камень с травянистой макушкой, которые цепочкой уходили вглубь болота, и, пока я топтался на тропе, перескочил на соседний бугор. Обычно я не уступал ему в ловкости, умея балансировать на грунтовых кочках, торчавших из трясины, но в тот раз мне мешало копье. Пару раз я промахнулся мимо камня и зачерпнул кроссовками холодной воды.
Чем глубже мы уходили в болото, тем гуще становился воздух, влажный и тяжелый от вони скунсов, населявших заросли по обе стороны. Футболка прилипла к вспотевшей спине. Вокруг носились тучи крошечных жучков. Стоило перепрыгнуть на соседний камень, как насекомые тут же залепляли глаза и нос.
Мы добрались до незнакомых мест. Эдди вскарабкался на ствол огромного поваленного дерева, пробежал по нему до макушки и перепрыгнул на очередной камень из архипелага, уходящего вдаль. Я с трудом за ним поспевал. Из кочек торчали лопухи исполинского папоротника, которые хлестали по ногам, мешая прыгать и норовя столкнуть в воду. Нас окружали огромные деревья, увитые мхом и плющом; среди листьев раздался птичий крик, больше похожий на вопль обезьяны.
Я крепко сжимал копье, переживая за сохранность предмета, лежавшего в правом кармане джинсов. Туда я засунул оторванную голову самодельного Годзиллы, намереваясь предъявить ее Эдди, когда буду требовать извинений. Беда в том, что карман был мелким, а джинсы – чересчур тесными, и голова фигурки норовила оттуда выпасть.
Все происходило совсем не так, как я представлял. Ярость, которую я старался сдерживать и направить в намеченное русло, сочилась сквозь трещины в моем плане, будто радиация из разрушенного реактора. Казалось, она выплескивается в окружающее пространство, заставляя его колыхаться простыней на ветру. В пылу эмоций я ощущал чужое присутствие, словно нечто поджидало меня за пределами видимости. Оно было огромным, размером с болото, и совершенно чуждым этому миру.
Когда Эдди добрался до островка, где росла пара крепких берез, он остановился. Я решил воспользоваться случаем и принялся торопливо прыгать с кочки на кочку, не замечая, что одна из кроссовок промокла насквозь. «Вот оно! – думал я. – Вот оно, сейчас!»
Эдди ударил меня сразу, едва я прыгнул на островок. Кулак угодил в живот, выбивая из легких воздух. Взмахнув руками, я попытался удержаться на камне, но не смог. Под ногами хлюпнула трясина. В первый ужасающий миг я решил, что сейчас меня засосет с головой и я утону в непроглядной тьме. Однако под ногами нащупалась земля. Я промок до подмышек, но гибель мне не грозила.
– Эдди! – крикнул я. – Какого хрена?!
– Заткнись! – велел он.
Эдди присел на краю камня и потянулся за выпавшим копьем. Я рванул за ним, но Эдди оказался быстрее и первым выхватил его из воды. Пока я с трудом поднимался на ноги, Эдди с интересом осмотрел копье и как всегда скорчил презрительную гримасу.
– Перестань! – возмутился я.
Он схватил копье с двух сторон и с размаху опустил на колено. Древко громко хрустнуло.
– Эй! – крикнул я.
Основание копья Эдди швырнул направо, а навершие с перочинным ножиком – влево. Обломки улетели в кусты. Куда они упали, я не видел.
– А чего ты ждал? – хмыкнул Эдди. – Желаю удачно добраться до дома!
Он развернулся и зашагал к противоположному краю камня. Прыгнул между березами на соседнюю кочку, не обращая внимания на мои крики и мольбы подождать, и скоро скрылся из виду.
Ярость, и без того тлевшая внутри, разгорелась факелом: я осознал, что карман пуст, а голова Годзиллы пропала. Еще никогда прежде я не испытывал
