Кассандра Клэр - Механическая принцесса

По правде говоря, Сесилия думала, что бросать сатира в окно, а затем и в канал не стоило, но она была в состоянии понять гнев младшего Лайтвуда.

Как же он не похож на брата! Когда она приехала в Институт, Гидеон ей понравился, но потом ее стала немного раздражать его замкнутость. Говорил старший Лайтвуд мало, выглядел отстраненным… правда, в разговоре с Софи мог блеснуть юмором. Обрывочные сведения из уст Тессы, Уилла и Шарлотты позволили Сесилии составить представление о том, что произошло в семействе Лайтвудов, почему Гидеон уехал и почему он был так молчалив. Она даже сравнивала его с Уиллом, который тоже оставил семью и до сих пор переживал боль утраты. А вот Габриэль избрал для себя иной путь. Он остался с отцом и стал невольным свидетелем его физического и умственного вырождения. О чем он думал в эти ужасные дни? До какой степени осознавал, что сделанный им выбор в итоге оказался неправильным?

Габриэль открыл дверь, Сесилия вошла и тут же услышала голос Бриджит:

Вот эта узкая дорогаУсеяна терниями и шипами.Это путь праведников,Хотя идут по нему очень немногие.А вон та широкаяУсыпана лилиями,Это путь грешников,Хотя некоторые называют ее дорогой в рай.

– Опять поет, – вздохнула Сесилия, поднимаясь по ступенькам.

– Я умираю с голоду, – ответил Габриэль. – Интересно, если я скажу, что ничего не имею против ее пения, она накормит меня холодной курицей с хлебом?

– Ее песни никому не нравятся.

Сесилия искоса взглянула на точеный профиль юноши. Гидеон тоже был красив, но Габриэль с его острым подбородком и выступающими скулами казался девушке намного привлекательнее.

– Знаете, – вдруг сказала она, – это не ваша вина.

– О чем вы?

Они свернули в коридор третьего этажа. В тусклых отблесках колдовского огня он показался Сесилии темным. До ее слуха по-прежнему доносился голос Бриджит:

Стояла темная, темная ночь,На небе не было ни звездочки,А они шли по колено в крови;Ведь вся кровь, проливаемая на земле,Течет в ручьях этой страны.

– О вашем отце…

Лицо Габриэля окаменело, и девушка подумала, что он ответит ей грубостью, но вместо этого услышала:

– Независимо от того, моя это вина или нет, я был слеп и не замечал его преступлений. Я верил ему, хотя не должен был этого делать, а он в ответ опозорил имя Лайтвудов.

Сесилия помолчала немного, а потом сказала:

– Я приехала сюда, потому что считала Сумеречных охотников извергами, отнявшими у меня брата. Считала в силу того, что так думали мои папа и мама. Но это было ошибкой. Мы не должны отождествлять себя с родителями, мистер Лайтвуд, не должны нести на себе бремя их грехов. И в ваших силах восстановить доброе имя вашего рода.

– Мы с вами – не одно и то же, – не без горечи произнес он. – Вы приехали сюда добровольно, меня же прогнал из дому монстр, который когда-то был моим отцом. И он преследовал меня…

– Ну, преследовал он вас недолго, – добродушно усмехнулась Сесилия, – полагаю, только до Чизвика.

– Что…

– Даже не надейтесь, сэр, что я все время буду серьезной!

Увидев выражение его лица, она не удержалась и расхохоталась в голос. Габриэль тоже улыбнулся.

Они толкнули дверь Библиотеки… и застыли на пороге как вкопанные.

За длинным столом сидели Шарлотта, Генри и Гидеон. Магнус стоял чуть поодаль, у окна, сцепив за спиной руки. Генри казался изнуренным, Шарлотта плакала, лицо Гидеона превратилось в маску.

С лица Сесилии мгновенно слетела улыбка.

– Что случилось? Есть новости? С Уиллом что-то…

– Не с Уиллом, – сказала Шарлотта, – с Джемом.

Девушка закусила губу, ее сердце, почувствовав недостойное облегчение, стало биться медленнее.

– С Джемом? – прошептала она.

– Он жив, – произнес Генри в ответ на ее невысказанный вопрос.

– Вот и отлично, – тряхнул головой Габриэль. – Мы все принесли – тернеру, чертов орех…

– Спасибо, – не оборачиваясь, сказал Магнус.

– Да, спасибо вам, – кивнула Шарлотта. – Вы сделали все, как я вас и просила. Боюсь только, что усилия были напрасны.

Она посмотрела на сверток и отвела взгляд. Было видно, что слова даются ей с большим трудом.

– Джем принял решение и хочет, чтобы мы прекратили поиски средства исцеления. Серебра больше не осталось, и теперь его смерть – дело нескольких часов. Я вызвала Сумеречных братьев. Пришло время прощаться.

В тренировочном зале было темно. Через высокое стрельчатое окно струился лунный свет. Сесилия сидела на деревянной, давно не крашенной скамье и изучала узоры, которые свет рисовал на полу. Правой рукой она поглаживала кулон и думала о брате. Сознание ее будто раздвоилось: одна половина была здесь, в Институте, другая – с Уиллом. Когда она увидит его, да и увидит ли вообще?

Девушка настолько погрузилась в свои мысли, что, услышав скрип двери, испуганно вскочила. К своему изумлению, она узнала Габриэля Лайтвуда.

– Прячетесь? – спросил он. – И тем самым ставите меня в неловкое положение.

– Почему? – Сесилия удивилась, насколько обыденно звучит ее голос.

– Потому что я и сам собирался здесь спрятаться.

Сесилия промолчала, ей показалось, что Габриэль никак не может на что-то решиться, и это было странно, ведь обычно он уверен в себе, хотя и не так, как Гидеон. Едва ли не впервые она заметила, как же Габриэль похож на старшего брата. Их роднили решительный подбородок, изящная осанка…

– Если хотите, мы можем прятаться вместе.

Габриэль кивнул, пересек зал, но, вместо того чтобы сесть рядом с ней, подошел к окну.

– Внизу стоит экипаж Безмолвных братьев, – сказал он.

Из Кодекса Сесилия знала, что для Сумеречных охотников Безмолвные братья являются одновременно и целителями и священниками – их место у постели больных, умирающих и рожениц.

– Думаю, мне нужно пойти попрощаться с Джемом. Ради Уилла. Но я не могу набраться смелости.

Последние слова она произнесла нерешительно, было видно, что ничего подобного от себя она не ожидала.

– И я тоже, – признался Габриэль.

В лунном свете, освещавшем его профиль, казалось, что на нем маска, выкрашенная наполовину белым, наполовину черным цветом.

– Я пришел сюда, чтобы побыть одному, а если быть честным до конца, чтобы не встречаться с Безмолвными братьями, один вид которых бросает меня в дрожь. Думал разложить пасьянс. Если хотите, можем поиграть в «Разори соседа»[23].

– Как Пип и Эстелла в «Больших надеждах», – сказала Сесилия, немного развеселившись. – Нет, не получится, я не умею играть в карты. Мама старалась, чтобы в нашем доме их не было, потому что отец… питал к ним слабость. – Она подняла глаза на Габриэля и добавила: – Знаете, мы с вами во многом похожи. Наши братья нас покинули, и мы остались одни, рядом с деградирующими отцами. После смерти Эллы и отъезда Уилла наш отец совершенно потерял голову. Чтобы прийти в себя, ему понадобилось несколько лет, а мы тем временем потеряли дом. Точно так же как вы – Чизвик.