До тошноты - К.У. ЛаCарт
- Мы действительно не были уверены, что делать. Я был немного напуган, когда увидел выражение триумфа, осветившее его лицо, но оно исчезло, как только он сделал свой первый шаг. Его ноги больше не были способны выдерживать какой-либо вес, не говоря уже о его массивном обхвате, и его берцовая кость раскололась с треском, который я до сих пор слышу, вылетев из передней части ноги, как зазубренный белый осколок, весь окровавленный и липкий изнутри. Хуже всего было то, что от одной мысли об этом меня до сих пор тошнит - комковатые комки жира вываливались из разорванной кожи и шлепались на пол. Меня затошнило, когда я увидел эти желтые комочки мрамора с тонкими красными прожилками, лежащие на сером кафеле.
- Фрэнки закричал и упал на пол, из его ноги все еще сочился жир и кровь, пока мы с Эдди бежали за помощью. Пятерым из нас потребовалось больше часа, чтобы уложить его обратно в постель и оттащить в лазарет, но к тому времени он был без сознания от потери крови и шока. Это был первый раз, когда он был спокоен с тех пор, как попал туда. Я думаю, это чуть не убило его, но никто никогда не спрашивал, почему он вообще решил остаться. Мы с Эдди, черт возьми, не вдавались ни в какие подробности. Они продержали его две недели, и это были самые спокойные две недели в моей жизни. Даже другие заключенные казались подавленными, просто наслаждаясь тишиной без Фрэнки. Я думаю, возможно, именно тишина его ухода заставила их сделать то, что они сделали, когда он вернулся.
- Беспорядки произошли в пятницу утром, примерно через неделю после того, как Фрэнки вернулся в свою камеру и снова начал вопить. Немного непонятно, как это произошло, но я могу сказать вам, что заключенные продержались в учреждении целых два дня, прежде чем они, наконец, просто сдались и вернулись в свои камеры. Был нанесен небольшой ущерб, и никто серьезно не пострадал, но когда все было сказано и сделано, Фрэнки исчез.
- На полу его камеры было немного крови, но в остальном от большого человека не осталось и следа. Ворвались ребята из штата, пытаясь провести расследование, но никто ничего не говорил, и тогда у них не было такой науки, как ДНК. Честно говоря, я не думаю, что их все это так уж сильно волновало. Было взято много показаний и сделано фотографий, но, в конце концов, они действительно не очень старались. У Фрэнки не осталось семьи, которая могла бы пожаловаться, и его исчезновение избавило их от необходимости придумывать, как его казнить. В те дни все еще использовали электрический стул, и я уверен, что эти парни потели над тем, как втиснуть в него эту большую ванну с кишками. В течение следующих нескольких месяцев всех заключенных перевели в разные учреждения, и в конце концов заведение закрыли, вынудив весь наш персонал искать другую работу.
* * *
- И это печальная история Фрэнки Хэнсона.
Дед откинулся на спинку стула, сложил руки на животе и широко улыбнулся, обнажив свои плохо сидящие зубные протезы.
- Деда! - хором воскликнули дети.
- Что?
- Ты не закончил историю. Расскажи нам, что на самом деле случилось с Фрэнки.
- И на этот раз расскажи нам правду, - eго внучка согласилась со своим братом, что случается редко.
- В правде есть забавная особенность, милая. Иногда в ней столько же слоев, сколько и во лжи. Деда всегда говорит вам, дети, правду, но иногда, когда мы кого-то любим, нам приходится решать, какой слой снять. Потому что, поверьте мне, правда может быть намного уродливее лжи.
- Пожалуйста, деда, - мальчик сложил руки домиком.
- Деда! - девочка была вне себя.
- Хорошо. Я расскажу вам остальное. Но вы должен помнить, многое из этого - предположения. Никто, кто действительно знает, что произошло в течение тех двух дней, никогда не был готов рассказать факты.
* * *
- Теперь мне, вероятно, следует немного вернуться назад и напомнить вам, насколько тяжелой была жизнь для всех, кому приходилось иметь дело с Фрэнки. Я не пытаюсь оправдать то, что могло быть сделано с человеком, а могло и не быть, но иногда человек может понять, что толкает других на безумные поступки. Фрэнки был занозой в заднице с первого дня, и ни у кого из нас не было ни минуты покоя с того момента, как он появился, за исключением того времени, когда он был в лазарете. Иногда ты можешь справиться с чем-то, пока это не прекратится, но после отсрочки ты уже не можешь справиться с этим, когда это начинается снова. Так оно и было, как только Фрэнки перестали колоть морфий и отвезли обратно в камеру, и мы все поняли, насколько все будет плохо. Подобный стресс может заставить даже хорошего человека совершать плохие поступки. Нормальный человек может сойти с ума всего на минуту. И давайте посмотрим правде в глаза: большинство из тех, кто был вовлечен, были сумасшедшими годами.
- Но есть еще одна вещь о Фрэнки, о которой вам нужно подумать. Это была не просто ненависть, которую мы все испытывали из-за его раздражающего характера. Это был также страх. Такого рода глубоко укоренившийся страх, о котором никто даже не догадывается, пока не свершится факт. Видите ли, этот неряшливый толстозадый убийца олицетворял нечто такое, что приводило нас в ужас. Потеря контроля над собственным телом и отсутствие самоконтроля над своими желаниями и потребностями. Я думаю, мы все знаем, что в глубине души у каждого из нас есть Фрэнки, если мы потеряем способность контролировать себя.
- То, что я собираюсь вам рассказать, может оказаться всего лишь уродливыми слухами. Но я расскажу вам, что, по мнению большинства, произошло с Фрэнки Хэнсоном за те два дня, и вы можете делать с этим все, что вам заблагорассудится.
- С самого начала ходили слухи, что бунт был уловкой, подстроен. Один или несколько охранников должны были быть задействованы, чтобы все заключенные вот так вышли на свободу, без единой попытки побега, но впоследствии никто ничего не смог доказать.
- В то утро они вышли и захватили заведение на удивление организованно (что также наводит на мысль о причастности охраны). Правда в том, что государство не было уведомлено до того, как ситуация была улажена, что, вероятно, имело какое-то отношение к тому, почему они нас закрыли.
- Но вы должны помнить, что все ненавидели Фрэнки, и, возможно, заключенные просто делали то, что хотели сделать остальные из нас, но были слишком
