Сергей Софрин - Проект «Асгард»

— Вы к кому?

Крикнул сверху курильщик, едва Лозницкий открыл дверцу автомобиля и выглянул наружу.

— Сегодня мясца у нас не водится: ни баранинки, ни говядинки, ни курятинки. Амба…

Курильщик тренированно запустил щелчком пальцев окурок по баллистической траектории вдоль загородки, после чего любезно сообщил причину заминки:

— Бойня вчера не работала, проводилась плановая санитарная обработка цехов.

Гордый собственной осведомленностью, часовой убрал локти с перил, распрямился, приосанился и лихо сдвинул тыльной стороной ладони шляпу на затылок. Сразу стала заметна его давняя подслеповатость. Сощуренные глаза мужчины окаймлялись паутиной глубоких бороздчатых морщин.

— Мы к Леониду Юрьевичу по чрезвычайно срочному делу. — Начальственным тоном небрежно бросил Лозницкий. — Код моего допуска — девятка, проверочные слова в этом месяце — бархат, гроза, посев.

Сторож вынул из внутреннего кармана куртки сложенный вчетверо тетрадный листок с протертыми до махристых дыр углами, развернул свой ветхий руководящий документ, сверился в нем с какими-то записями и, грохоча подошвами сапог по доскам, сразу заторопился спускаться вниз.

— Сейчас… — Предъявляя лакейскую расторопность и перескакивая через две ступеньки, не по годам резво несся он. — Подождите лучше в машине, господа. Грязно здесь, трактора и грузовики всю дорогу размесили.

Привратник шустрым тушканчиком от вышки метнулся за глухую железную преграду, загремел там цепью и, наконец, настежь распахнув створки, холопски сдернул на отлет головной убор.

— Проезжайте. — Угодливо согнулся в спине он. — Я, не мешкая, по телефону хозяину о вас доложу и охране сообщу, чтобы собачек на время со двора убрали.

Строгий научный подход

При ближайшем рассмотрении, фермерское хозяйство «Широкий надел» более смахивало на расположение воинской части, чем на предприятие скотоводческого или агропромышленного комплекса. Отличная асфальтовая дорога с черно-белыми полосатыми столбиками по бокам привела посетителей к внутреннему бетонному забору с еще одними воротами, над которыми размещались две подвижные камеры слежения на шарнирных штативах. Чтобы миновать очередной контрольный пункт, Лозницкому потребовалось продемонстрировать себя во всей красе объективам аппаратуры видео наблюдения, плавно поворачиваясь на месте анфас и в профиль. Только после данной процедуры дотошной визуальной проверки их запустили внутрь, дистанционно приведя в действие электрический механизм, раздвигавший бронированные створы неприступного шлюза.

Внутри, в некотором отдалении от ворот, окруженные полосой чистой земли стояли добротные, похожие на казармы офицеров лейб-гвардейского полка, жилые корпуса местных работников. Выстроившиеся в ровное каре вокруг некоего подобия плаца кирпичные коттеджи. С западной стороны аккуратный квадрат по центру замыкался массивным четырехэтажным административным зданием. Рядом располагалась трибуна и пластиковые стенды с плакатными изображениями счастливых тружеников, бройлерных кур и племенных быков. Далее начинался сам комплекс, занимавший по площади никак не менее двух гектаров. Бедная одежонка давешнего привратника на фоне современных цехов и ангаров показалась еще более убогой, а работодатели метателя окурков — безгранично прижимистыми.

Припарковавшись перед плацем, они вышли из машины и пешком направились вдоль одинаковых строений к ничем не примечательному типовому домику с характерным синим крыльцом. Охраны нигде не было видно, что, несомненно, не указывало на ее отсутствие вовсе, если вспомнить камеры слежения у бронированных ворот и кем-то убранных с территории по звонку сторожа собак.

Внутри скромного дома обстановка была как в старинной английской усадьбе, какой ее рисуют телевизионные комедийные сериалы про Дживса и Вустера. Книги, картины маслом, акварели под стеклом, цветные офорты и китайский фарфор указывали на стойкую приверженность владельца помещения аристократическому стилю жизни.

Сам хозяин коттеджа ждал их в библиотеке. Седовласый подтянутый денди, одетый в белую хлопчатобумажную рубашку и твидовые кофейные бриджи, курил глиняную трубку, перелистывая под лампой с зеленым абажуром покоившееся на крышке бюро ежемесячное приложение к журналу «Царь-колокол» за 1892 год. Породистое лицо джентльмена не выражало никаких эмоций. По нему совсем нельзя было понять: он только что проснулся и встал с постели ради встречи с гостями, или не ложился сегодня спать вовсе.

— Здравствуйте, молодые люди. Что привело вас сюда в столь поздний час? Как здоровье твоих родителей, Игорек?

Марат сделал вид, будто не уловил, что хозяин назвал Лозницкого Игорьком. Сейчас это было не важно.

— Спасибо. Хорошо. — Любезностью на любезность ответил Влад. — Лишь порой у мамы давление скачет, а папу мучает застарелый ревматизм. В остальном…

— А что это за друг нынче с тобой? Почему ты его мне не представляешь? — Не дожидаясь конца учтивой фразы, заинтересовался убеленный сединами интеллигент.

— Это Марат. Мой старинный приятель из прошлой жизни. Вы его, Леонид Юрьевич, должны помнить.

— Ого, кто к нам пожаловал! — Леонид Юрьевич, казалось, искренне обрадовался Марату, словно близкому родственнику. — Последний дракон монастыря воинов-призраков! И что Вы имеете нам сказать?

— У меня дневники Виндхаузера. Оригинал и перевод. Меняю их на свободу и независимость. А также на гарантии неприкосновенности для Константина Романовича и Марины. — Сразу взял быка за рога пришелец.

— Как? — Не понял пожилой джентльмен. — Я не ослышался?

Он передвинул трубку из одного уголка рта в другой и добродушно засмеялся.

— Не знаю, что пообещал Вам Игорек — с этим мы после разберемся — но я лично Вас заверяю — никаких Константинов и Марин, ни тут, ни где-либо еще поблизости нет. Нам лучше позабыть странное недоразумение и сразу перейти к обсуждению темы, касающейся манускрипта сэра Чарльза Эдварда Виндхаузера. Сколько Вы за него хотите? Назовите любую сумму в долларах США с девятью нулями, мы ударим по рукам и отметим выгодную сделку бутылочкой испанского хереса.

Кабы Марата саданули по темечку телеграфным столбом, это произвело бы на него гораздо меньшее впечатление. Налицо был полный провал отчаянной миссии. Он влез в логово зверя, да не того, и теперь торг представлялся напрасным. Однако следовало прозондировать зыбкую почву досконально, и он решил идти далее напролом.

— Мне не больно верится. Тут все лгут.