Ольга Горовая - Безумие ночи

А потом, начал говорить, низким, хриплым, завораживающим своим животным тембром, голосом, принося ей понимание, что Лилиана пропала. Бесповоротно. Окончательно.

— Я буду иметь тебя на всякой горизонтальной поверхности. На полу…, на этой чертовой раковине…, упирая в стенку…, в ванной… Снова и снова. Я буду брать и брать тебя, не обращая внимания, даже если ты будешь умолять о перерыве, пока сам не пожелаю остановиться. Пока ты не сорвешь голос от стонов и криков. Пока на твоем теле не останется ни единого участка кожи, которого я бы не касался для своего удовольствия. Пока не напьюсь твоей крови так, чтобы ощутить и запомнить каждый нюанс и оттенок твоего вкуса. Даже, если этим могу убить тебя…Ты все еще хочешь, чтоб я остался?

Любой нормальный человек отказался бы от подобного предложения…

В этот момент Лилиана осознала, что она не была нормальной, однозначно.

Мужчина поднял голову, ожидая ответа девушки…

Ее спина упиралась в зеркало, только сейчас, Лили смогла понять это.

Его лицо…, глаза этого вампира… — это не было тем зрелищем, которое можно вынести без последствий для души.

С пяти лет девушка не видела ни одного лица, ни мужчины, ни женщины.

У нее не было своего идеала, и этот мужчина — он показался ей идеальным…, прекрасным… красивее всех, кто вообще мог быть в этом мире…

В миг, когда его глаза поймали отражение лица мужчины в зеркале за спиною Лили, слова Писания "не сотвори себе идола" — стали полной бессмыслицей для Лилианы.

Она готова была ему поклоняться, молиться на Теодоруса за все, что мужчина сделал в ее жизни за такое короткое время…, даже, если он убьет Лилиан…

Пальцы свободной руки взметнулись вверх, обхватывая резкую скулу вампира, прослеживая черты пальцами, дополняя картину своим осязанием.

И, не отнимая обеих своих ладоней от его тела…, кожи, девушка хриплым грудным шепотом проговорила:

— Останься.

Громкое рычание почти оглушило Лилиану, вибрируя в груди Теодоруса.

— Ты сама решила, Лилия. Никто не даст тебе второго шанса. — И горячие губы накрыли ее рот, жадно, подавляюще, заставляя подчиняться этому натиску.

Язык мужчины скользнул между ее губами, не давая возможности хоть как-то этому воспрепятствовать.

Он дразнил ее этими движениями… резкий выпад вперед и медленно, тягуче, двигаясь назад, словно, имитируя ритм самого акта.

Она застонала, понимая, что ее пальцы крепче обхватывают его плоть, отвечающую на такую смелость девушки новыми толчками.

Ей захотелось большего.

Захотелось обхватить ее пальцами по-настоящему, чувствуя набухшую желанием эрекцию, скользя по ней ладошкой…, возможно, обводя языком очертания. Исследую то, что не могла увидеть.

Пробуя на вкус…

Лили издала грудной стон от самой мысли об этом.

Такой, на который никогда не считала себя способной.

Словно она была самкой дикого животного, изголодавшейся по мужчине…

Но ведь так и было, Господи! Она по нему изголодалась!

Лилиана хотела тереться о его кожу своей…

Жаждала ощутить касание его губ, его зубов, пальцев на своей груди…, прочувствовать это все, уже сжавшимися сосками…

Иметь все, что только могла вытребовать с этого мужчины…

Боже! Никогда не считала себя такой, но… гори оно все в огне!

Лилиана задыхалась, ощущая, как ее тело загорается, однако… ей и правда, была нужна ванна…

— Подожди… — попыталась прошептать девушка.

Но вампир лишь углубил проникновения своего языка, не собираясь позволить ей забыть о том, что выбор уже сделан.

Но она же и не собиралась останавливать мужчину…

Руки вампира крепче сжали ее тело, начиная скользить вверх и, вторя желанию Лили, накрыли жадными пальцами грудь девушки.

В очередной раз, ее затрясло от его громкого, рыка, напоминающего ей звук, издаваемый хищником, разрывающим свою добычу…

О, она не против была оказаться именно этим…

Совершенно.

Словно вспомнив о ее возмущении собственным видом…, возможно, осознавая ее порывы так же сильно, как и она чувствовала этого вампира, Теодорус поднял Лилиану с умывальника, обхватывая ягодицы девушки пальцами. Сжимая. Заставляя стонать.

Второй рукой, стягивая ее кофту через голову Лили, лишь на секунду отрываясь от тянущихся за ним губ… и замирая, с проступающей яростью внутри, рассматривая тело Лилианы с обнажившимися синяками…

Рык вампира перерос в рычание, когда сильные пальцы начали обводить контуры багровых и желтеющих пятен, сливающихся в один сплошной, замысловатый узор на коже девушки, заставляя эти картины мелькать в сознании Лили…

Но и это касание вызывала в ней только бешеное желание…

— Сколько? — Надсадным, низким голосом прохрипел Теодорус, едва позволяя разобрать слова за рычанием. — Как долго он тебя избивал? — Даже ей, не видящей, лишь ощущающей ладонью каменное напряжения лица вампира, стало страшно от того, что затаилось в этом голосе…

— Месяц, или около того. — Задыхаясь, прошептала девушка в ответ. — Какая разница?

— Не знаю, дьявол меня раздери! — Яростно прорычал мужчина в ответ. — Не знаю! Но есть разница!

— Разве ты поступил бы не так же? — Удивилась она, не желая, чтобы он прерывался, сама накрывая его губы, вибрирующие рычанием, своими.

— О, да! Даже хуже, Лилия. Мои пленники не способны передвигаться после разговора со мною. Но ты… Это вызывает во мне ярость… И будь я проклят, если могу хоть как-то объяснить самому себе такую реакцию!

Ей стоило попытаться вникнуть в смысл слов, которые произносили его губы под ее мягким касанием…, но у Лилианы не было для этого ни сил, ни желания…

И, умирая от отсутствия его к ней прикосновения, девушка крепче прижала свой рот ко рту Теодоруса, начиная своим языком тот танец, которому, только что, научил ее этот мужчина. Скользя, нападая, задевая кромку острых зубов, гладя его язык, оплетая его…

Теодорус задышал чаще, крепче прижимая Лилиану к себе, и перехватывая инициативу.

Он обхватил ее затылок пальцами, и так сильно прижал лицо Лили к своему, что у той не было возможности сделать вдох… и прикусил ей язык, останавливая ее скольжение, царапая клыками…, посасывая, забирая выступающие капли крови.

Лилиана не смогла сдержать очередного хриплого стона…, начиная тереться о грудь мужчины своей, наслаждаясь ощущением трения кожи о кожу, напряженных сосков о горячую гладкость его груди, ощущая, как и его к ней желание, отдается ударами сердца…

Готовая убить за то, чтобы это никогда не заканчивалось… Но и желая гораздо большего…