Ольга Горовая - Безумие ночи

Да, он был параноиком! Но они уже выяснили это, не так ли?

Девушка улыбнулась, прекрасно зная все, что так терзает его, и снова отвернулась к Сирине, склоняя голову и о чем-то шепчась с хозяйкой.

Чуть легче, хоть это и не на много успокоило беснующуюся тьму…

— Отвали, Макс. — Прохрипел Грегори, вытирая с лица капли. На его длинных черных волосах, завившихся от влаги, поблескивали снежинки. Да и вообще, весь вампир выглядел подозрительно… мокрым и обледеневшим…

— Мне кажется, или я уже присутствовал при подобном разговоре? — Михаэль насмешливо посмотрел на друзей, словно те были детьми, не могущими поделить песочницу. — Что с тобой случилось, Грег?

— Свалился в озеро? — Предположил Макс, привычным способом издевательства над другом, пытаясь дать Элен еще хоть секунду времени до того, как его терпение кончится и он, наплевав на все доводы, снова вернет любимую в свои руки. — Или, кто-то толкнул тебя в фонтан в Бухаресте…? — Многозначительно вздернул он бровь, сжимая ладони в кулаки…, в не то, чтоб удачной попытке, унять потребность заполнить свои руки ею…

— Иди к черту! Ясно?! Или я напомню тебе дорогу в пекло. — Грегори оскалился, стряхивая с волос капли. В его глазах не просто пылало, бушевало пламя. И оба друга, вполне могли предположить причину появления этой ярости в союзнике. — Да, я признаю, что доставал тебя, но ты, мог бы и заткнуться. Хоть из благодарности.

— Не дождешься. — Продолжая улыбаться, ответил Максимилиан.

А потом, просто шагнул к Элен, ничего не объясняя, обвивая руками ее талию, и так сильно прижимая девушку к себе, что останься она человеком, причинил бы ей боль.

Благодаря тьму за то, что она не была более столь хрупкой…

— Все, ваши опыты закончены. — Прошептал он ей на ухо, спускаясь губами ниже, и царапая клыками кожу.

— Макс. — Элен попыталась возмутиться, но мужчина ощущал, что и ее захлестывает удовольствие просто от того, что они снова рядом.

Недостаточно, тем не менее…

Не настолько, как им обоим хотелось бы….желая срастись, проникая друг к другу в кровь, сплетаясь сосудами под кожей…

Пекло! Иногда, друзей было слишком много для того, чтобы ощущать себя счастливым!

Но их присутствие имело толк, заставляя Макса терпеть его…

Улыбающаяся Сирина обошла их, направляясь к Михаэлю, протягивающему руку любимой, в немом требовании вернуться к нему.

Но замерла, не доходя шага, наступая босой ступней на капли, которые Грегори струшивал с себя…

Пелена затянула зеленые глаза…

Михаэль напрягся, ощущая, как сила кружится в Рине, захлестывая их разум видениями…, и резко ступил вперед, притягивая девушку к себе, словно руками, мог оградить ее от тех кровавых картин растерзываемого тела, которые заполнили сознание ведьмы.

— Грегор. — Прорычал он, зарываясь пальцами в черные пряди, заставляя девушку прижаться лицом к его груди, успокаивая, словно укачивая в своих объятиях. Забирая это видение из разума любимой, размывая его. — Тебе стоит вернуться, если та, от которой ты пришел, имеет какое-то значение… или… она может умереть ночью…, ее могут убить.

Друг не уточнял, что тот имеет в виду, с рыком, исчезая так же стремительно, как и появился в зале пару минут назад.

— Как же приятно, бес вас раздери, быть не единственным безумцем в нашей компании! — С широкой усмешкой пробормотал Максимилиан, все так же крепко обнимая Элен.

— О, да! — Михаэль поддержал усмешку. — Это оказалось заразным. Кто бы мог подумать? — И наклонился, целуя губы Сирины, которая начала приходить в себя…

Глава 19

Лилиана не могла понять, что ощущала сейчас, так крепко прижатая к телу вампира, окутанная какой-то иной, нежели обычно, тьмой.

Пожалуй, желание… того, чтобы это не имело конца, чтобы она вечность оставалась вот так, потерянная в пространстве, но рядом с ним…, с Теодорусом.

Хоть ей и было немного больно от того, с какой силой мужчина прижимал девушку к себе, она не обвиняла в этом вампира. Не мог же он знать, что каждым прикосновением, задевает какой-то из синяков, оставшихся после побоев.

Теодорус… дар Бога…, она почти была готова поверить, что этот мужчина, и правда, был даром для нее, возвращая свет в жизнь Лили.

Вот только, чьим именно даром он был?

Бога ли?

Вампир?! Даже ее, такое предположение… не убеждало.

Дьявола?

Лили не была уверена в том, что это имеет значение…, хоть такая мысль и должна была бы вызвать испуг…

Через несколько мгновений, новые оттенки появились в этой ночи, пусть Лилиана и мало что, пока различала.

Но это было так. И чем больше она была рядом с этим мужчиной, тем более четко воспринимала девушка то, что видел он.

Они оказались в какой-то комнате.

Ноги девушки, давно лишенные любой обуви, утонули в высоком и пушистом ворсе ковра, лежащего на полу, даря позабытое ощущение тепла и мягкости.

Теодорус отступил от нее, не выпуская, тем не менее, руку из крепкого и уверенного захвата своей ладони. И настойчиво, но достаточно мягко, потянул Лилиану в сторону какого-то прямоугольного пятна на одной из стен.

Очевидно — это были двери.

— Ты голодна, Лилия? — Тихим голосом обратился мужчина к ней, словно боялся напугать девушку.

Абсолютно напрасно.

Она его не боялась.

Пусть и, совершенно очевидно, что стоило бы.

Да только то, что он был вампир…, а еще, вероятнее всего, и одним из пособников Рохуса… но…

Но Лилиана не боялась.

А когда мужчина называл ее так — «Лилия», девушка каждый раз замирала от непонятного состояния…, словно этим именем Теодорус ее метил…, подчеркивал, что она, теперь, принадлежала ему.

Стоило разобраться в том, какое ощущение при этом преобладало в душе самой Лилианы.

Удовольствие от осознания этого? Желание? Страсть? Страх?

Слишком много всего… но нет, не страх, как ни плохо это было.

— Да, немного. — Едва слышно прошептала Лили, не уверенная, что говори она громко — и голос не выдаст ее состояния.

— Когда ты ела в последний раз? — Теодорус повернул к ней лицо, в очередной раз, позволяя девушки отмечать в себе новые детали, замечая, что ее кожа покрыта какими-то пятнами…

Господи!

Да она вся была грязной, наверное!

Впрочем, это не было удивительно. Условия ее пребывания в камере, не включали душа, не правда ли…

И все же, ей стало стыдно и неприятно от того, что, вероятно, Лилиан сейчас собой представляла.

Что он мог ощущать, когда был вынужден держать ее, перенося из скал?

Отвращение, безусловно…

Такая мысль…, по непонятной причине, разрушала Лили.