Евгения Грановская - Иероглиф смерти

При этих словах Алена почувствовала страшную, удушливую тоску, словно ее положили в гроб и заколотили крышку гвоздями.

– Ты будешь жить еще два дня, – повторил незнакомец. – Жить, испытывая ужас и боль.

– Пожалуйста… Пожалуйста…

– Тебе пора замолчать. Мне придется зашить тебе рот, но сперва я усыплю тебя. Ненадолго, всего на часок. Когда ты проснешься, мы приступим к делу.

Слезы покатились из ослепших глаз Алены по щекам, стекли на шею.

– Меня найдут! – крикнула она. – Меня уже ищут!

– Ищут, – согласился мучитель. – Но вряд ли найдут. Спокойной ночи.

Ледяная маска опустилась ей на лицо.

5

Логинов выглядел совершенно спокойным. Аккуратно уложенные седые волосы, строгое, даже суровое лицо, словно высеченное из белого мрамора. Губы плотно сжаты, в глазах – спокойствие и холод. Костюм… красивее и дороже Мария, наверно, не видала. И сидит на Логинове этот великолепный костюм так, как он может сидеть только на манекене с совершенными пропорциями.

«Настоящий человек с обложки», – подумала Любимова, разглядывая депутата.

И все же было в этом строгом мраморном лице что-то такое, что не давало забыть – перед Марией сидит убитый горем отец. Что-то в прищуре глаз, в манере поджимать губы, в повороте красивой, аристократичной головы… Словно человечность, заточенная в самых темных и глубоких уголках души, нашла лазейки, чтобы незаметно выбраться наружу и придать мраморной маске живые черты.

Логинов и Маша были в кабинете не одни. За спиной у главы депутатской комиссии стоял коренастый брюнет в темных брюках и черном кашемировом свитере. Его звали Вениамин Андреевич Пак, и он был личным помощником Логинова. Именно Пак встречал Машу у дома, и именно он привел ее в этот шикарный кабинет со стенами, обшитыми ореховыми панелями.

– Значит, Алена сбежала из дома, воспользовавшись тайным выходом, который ведет из вашего кабинета за границы владения, – сказала Маша в продолжение разговора. – Раньше она когда-нибудь пользовалась этим коридором?

Логинов покачал головой:

– Нет.

– Откуда же она знала о его существовании?

– Понятия не имею. Вероятно, я сам ей когда-то о нем рассказывал.

– Вы сказали, что Алена опоила вас снотворным. Как ей это удалось?

– Думаю, она раздавила таблетки и высыпала получившийся порошок в бутылку с коньяком.

Логинов достал из кармана пиджака шелковый носовой платок и высморкался.

– Прошу прощения, – проговорил он дрогнувшим голосом.

«Командор дал слабину», – подумала Маша. А вслух спросила:

– Вы, конечно же, знаете, что произошло год назад?

– Год назад произошло много разных вещей. О чем конкретно вы спрашиваете?

– Ваша дочь и две ее подруги…

– Вы про ту девочку, которая выбросилась из окна?

– Да.

– Алена рассказывала мне обо всем. – Логинов убрал платок в карман пиджака и посмотрел на Марию спокойным, холодноватым взглядом. – Я не из тех, кто закрывает глаза на шалости детей.

– Шалости?

– Может быть, я не совсем удачно выразился, но вы поняли, о чем я говорю. Моя дочь – хорошая девочка. Она бы никогда не решилась на подобную мерзость, если бы не ее подруги. Распущенные, жестокие… Совсем не такие, как моя дочь.

– И все-таки в тот вечер они были вместе.

– Да. – Логинов чуть прищурился, отчего выражение лица его стало еще более жестким. – Алена совершила ошибку. Но она уже поплатилась за это. После того как Эльза Багирова выбросилась из окна, моя дочь заболела. Она два месяца провела в психиатрической клинике. А когда вышла – заявила, что хочет стать монашкой. – Логинов усмехнулся. – Моя дочь – монашка. Можете себе такое представить?

– С трудом, – сказала Мария.

– Еще около месяца я держал Алену под домашним арестом – пока психологи вправляли ей мозги и помогали избавиться от чувства вины.

– И как? – спросила Мария. – Лечение помогло?

– Не совсем. Но попыток уйти в монастырь она больше не делала, и на этом спасибо.

Он сделал помощнику знак. Пак, как верный слуга, понимающий хозяина без слов, быстро прошел к холодильнику, достал оттуда бутылку воды «Перье», открыл ее, наполнил стакан и протянул его Логинову.

Александр Васильевич сделал несколько глотков, вернул стакан Паку, посмотрел на Машу и сказал:

– Кто-то мстит за смерть Эльзы Багировой, верно?

– Такую версию мы рассматриваем.

– Но если так… разве не следует искать этого подонка среди родных и близких Эльзы Багировой?

– Из родных у нее остался только старший брат. Но у него есть алиби.

Глаза Логинова недобро замерцали. Он резко подался вперед и прорычал:

– Выбейте из него признания! Узнайте, где он прячет мою дочь! Неужели это так сложно?

– У нас нет никаких доказательств того, что он причастен к этому делу, – сказала Маша.

Несколько секунд Логинов пристально смотрел ей в глаза, потом усмехнулся и снова откинулся на спинку кресла.

– Ну, разумеется. На секунду я позабыл, как работают наши доблестные органы правопорядка.

– Александр Васильевич, мы делаем все возможное, чтобы найти вашу дочь.

Некоторое время он молчал, глядя куда-то вниз и, по всей вероятности, о чем-то размышляя, затем приподнял тяжелые веки и сухо произнес:

– Делайте то, что должны. Я тоже сделаю то, что должен.

Оставшись один на один с Паком, Логинов потребовал:

– Докладывай.

Помощник встал перед хозяином навытяжку и сказал:

– Мои люди уже прочесывают Москву.

– Я не об этом. Ты нашел нужных парней?

– Да, Александр Васильевич. Я нашел тех, кто вам нужен. Через полчаса я с ними встречусь.

– Они надежные?

– Вполне.

– Они чисты?

– У одного есть судимость, но десятилетней давности. Второй чист.

– За что судимость?

– За кражу со взломом. Отсидел два года и вышел по амнистии. С тех пор ни одной оплошности, ни одного промаха.

– Хорошо. Проинструктируй их. И не вздумай упоминать мое имя.

– Конечно, Александр Васильевич. Разумеется. На какой аванс они могут рассчитывать?

– Двадцать пять процентов.

– А если будут настаивать на пятидесяти?

– Двадцать пять, – повторил Логинов.

– Хорошо.

Логинов поморщился. На душе у него было муторно и погано. В лихие девяностые ему приходилось делать то, о чем сейчас неприятно было вспоминать. Пару раз даже своими руками. Но тогда он был моложе, и психика у него была крепче. Семейная жизнь, легальный бизнес и вхождение во власть изменили его. Сумеет ли он сделать то, что нужно? Готов ли он это сделать?

Логинов представил себе врага, который будет сидеть перед ним на стуле, и почувствовал, как в душе у него поднимается клокочущая ярость.