Мария Введенская - Пределы неоднозначности

Потом ей дали какие-то таблетки, и Чарли пролежала до обеда, не зная, кто она, где и зачем. После обеда ее повели в туалет и, заглянув в палату № 311, она снова столкнулась с Сибилл взглядом, и та опять что-то сказала на своем беззвучном странном языке….

Дали таблетку. Мутило вплоть до семи вечера, и дико кружилась голова. Потом был ужин и еще один поход в туалет, а история с Сибилл повторилась. В восемь пришла Иви и сделала укол. Через несколько минут сознание Чарли уже неслось по трубе беспамятства…. Она еще надеялась.

Так прошло пять кошмарных дней. Шарлин было не узнать. Она окончательно всё забыла: лица, людей, места. Лишь слабое эхо в ее сознании реагировало на имена: Эйбл, Иви, Элис, Черити, Сибилл…. Чарли перестала быть собой, потому что больше не надеялась и не задавала вопросов, а просто приняла свое новое существование как данность. Да, второго июля она ворвалась в дом престарелых с отцовской винтовкой и убила четверых человек… и забыла имена, но знала, что застрелила их. Единственное имя всплывало время от времени в мозгу, но весь вопрос – кому оно принадлежало? Кай. Может, это один из четырех стариков? Но всё это было больше неважно и неинтересно, потому что никак не касалось ее теперешней жизни… ну может, лишь чуть-чуть задевало, словно краешком крыла бабочки. Кажется, заходил Эйбл, хотя он заходил каждый день, но Чарли на него никак не реагировала. У нее просто не нашлось на это сил, а еще она плохо ориентировалась во времени, если глагол «ориентироваться» вообще можно было употребить по отношению к ней. Во время его обхода Чарли обычно напоминала манекен из магазина Нэда. Нэд… кто такой Нэд?

…Слушай, а он вообще существует в природе?..

Какой знакомый вопрос. Он затерялся где-то в тысячах миль на восток.

Но вчера, когда заходил Эйбл, Чарли была в сознании и сказала, что сделает всё, что тот попросит, лишь бы выйти отсюда. На что Эйбл ответил: «Нет, ещё не всё». Эйбл, на лице которого была вырезана вечная улыбка, и который очень редко смотрел на собеседника. Когда он ушел, Чарли снова заплакала. Из-за всех этих таблеток она часто плакала. Хотя, наверное, даже без пилюль от такого ответа можно разреветься. Ещё нет? Как, это ещё не всё? А сколько же ещё? СКОЛЬКО???

Каждый день по дороге в туалет и обратно Чарли заглядывала в комнату № 311, где Сибилл сидела, словно на посту, и беззвучно проговаривала то самое слово, которое по-прежнему оставалось загадкой. Теперь очень многое оставалось загадкой для Чарли, и кто такая Сибилл в том числе…. Она даже не понимала, с какой целью вообще заглядывает в ее палату каждый раз. Какой-то странный ритуал. Денвер… кажется, она собиралась в Денвер.

Иви и Черити сменяли друг друга. Они обе относились к Чарли по-доброму. Что, несомненно, является величайшим благом, если ты лежишь в психушке.

Ручку… она принесла ручку.

Что значат эти обрывки фраз, время от времени проникающие в затуманенное сознание? Кто говорил это? «Ну, конечно!» Кто говорил? Ведь кто-то говорил? Кто-то играл в карты. В покер или в очко? Хотя, наверное, всё-таки в покер. Волосы Сибилл попали в застежку? Или это был кто-то другой? А продукты стухли, и несло на весь коридор….

Чарли не понимала, откуда она всё это знает? Хотя мозг – странная штука. Иногда он делает из людей убийц. Чарли думала. Чарли думала, что думает. Плавала в луже мыслей. Хотя должно было быть наоборот. Они мягко обволакивали, даже оставляя влажный след, но очень-очень косвенно. Они не проникали внутрь и абсолютно ничего не значили.

Девятнадцатого августа после обеда Чарли как обычно мучилась от ужасной тошноты. Подгибала колени, пыталась лежать на животе, свесив голову, но ничего не помогало. Перед глазами всё летело по кругу бешенной каруселью, преодолевая звуковые барьеры один за другим, аж дух захватывало. И вдруг через пелену помутненного сознания Чарли увидела, что над ней зависло женское лицо, и что-то неприятное упало на лоб, закрыв словно шторы. Она проморгалась и напрягла изо всех сил глаза. Лицо принадлежало Сибилл. Кто такая Сибилл? А то, что упало на лоб, оказалось ее длинными непослушными волосами. Волосы Сибилл попали в застежку. Или в миксер?

Чарли не могла выразить свое удивление, потому что, во-первых, на это не хватало сил, а во-вторых, открой она рот, ее бы непременно стошнило. Сибилл нагнулась к ее уху и прошептала то слово, которое скрывалось под знаком «секретно» столько дней.

– Твой блокнот.

Потом ее рука проникла под подушку, создав тем самым дополнительную качку, и новый приступ тошноты подкатил к горлу. Задержавшись там на секунду, она оставила после себя какой-то бугор, а затем, убрав руку, Сибилл отстранилась и вышла.

Когда Чарли повели в туалет после ужина, комната № 311 оказалась пустой. Никто не ждал ее там, чтобы беззвучно произнести какую-то мантру.

Почему? – думала Чарли. – Почему ее нет? Кто теперь будет мне шептать?

Пятнадцатое число и Сибилл были как-то связаны между собой… но только не в мозгу у Чарли. В восемь вечера ее должны уколоть. Оставался почти час. Единственный час в сутках, когда она боле-менее соображала. Что-то появилось в ее памяти нового, но она не могла вспомнить, мотая головой по подушке, которая внезапно стала такой неудобной. Твой блокнот… – внезапно вспомнила она. Волосы Сибилл щекотали ей лоб, а потом она сказала: «Твой блокнот», и подушка внезапно стала такой неудобной. Может, она что-то засунула туда?

Словно марионетка с оборванной нитью, Чарли шлепнула рукой по подушке, потом кое-как залезла под нее и нащупала какой-то гладкий предмет. Попробовала вытащить…. Нет сил. Рука, сорвавшись, больно ударилась о металлический поручень. Еще усилие. Предмет чуть сдвинулся. Чарли потянула еще сильней, кряхтя от напряжения… и с трудом вырвала из под подушки то, что лежало под ней. Это был черный блокнот с голубой плетистой розой, обсыпанной блестками. Какая знакомая вещь, но откуда?! Вот в чем вопрос.

Она открыла его, но буквы плясали перед глазами, словно живые и совершенно безумные. Вверх, вниз и в стороны. Чарли застонала от бессилия. Ее рука взметнулась, словно плеть, и обрушилась на лицо… потом еще раз. Основные удары пришлись по носу. От боли покраснели глаза. Чарли еще раз заглянула в блокнот. Стало лучше. Боль помогала собраться. Она перелистнула страницы до последней записи, прекрасно понимая, что не осилит весь текст. Чарли напряглась изо всех сил, и буквы немного выровнялись. Она смогла прочитать:

6.07.1978. Вошла в дом, где Кейси Парсон удерживала в заложниках трех девочек. Спасла девочек и Кейси, выбралась живой.