100 легенд Токийского кафе призраков - Джулиан Седжвик
Старик посмотрел мне прямо в глаза, и от страха все мои мысли разбежались. «Это же дьявол, – подумал я. – Вернулся, чтобы лично отомстить людям».
Я попытался пошевелиться, но безуспешно: не получалось даже оторвать взгляд от завораживающих глаз старика. Как будто они задавали вопрос или манили последовать за ним.
Мы можем улететь. Тебе не придется возвращаться…
* * *
Не знаю, сколько это продлилось.
Может, всего секунду, но ощущение было такое, словно прошло несколько минут. С каждым мгновением темнота вокруг яркого лица старика становилась все гуще.
– Пойдем со мной, – шептал голос у меня в голове. – Все тревоги исчезнут. Сможем летать куда захочешь.
Внезапно снизу раздался пронзительный свист, и чары спали. Я смог отвести взгляд, потом – контролировать тело, а в следующий момент уже снова бежал, продираясь сквозь кусты папоротника. Я отчаянно хотел проверить, не преследует ли меня краснолицый старик, но слишком боялся обернуться.
Запинаясь и спотыкаясь, я добрался до кромки леса, с трудом перевалился через сломанный забор, цепляясь за колючую проволоку, и припустил через верхнее поле, врезавшись прямиком в темный силуэт, высившийся во мраке.
Кажется, я испуганно пискнул, потому что меня остановили и схватили за плечи.
– Все в порядке? – прозвучал знакомый голос.
От ужаса я далеко не сразу понял, что передо мной кассирша-японка из магазина. Рядом одна из пастушьих собак с энтузиазмом сопела, обнюхивая все вокруг, а потом повела носом по ветру, будто учуяла лису или зайца. Женщина что-то пробормотала себе под нос на японском и посмотрела в сторону леса:
– Все хорошо, не волнуйся.
Не волноваться? Как будто я не встретился только что с самим дьяволом! В голове роились образы иллюстраций из книг да воспоминания о дьяволе-марионетке, который в детстве жутко меня пугал.
– Я видел… – пропыхтел я. – Кажется, я видел…
Но эта спокойная молодая женщина сделала нечто странное. Она крепко прижала палец к моим губам.
– Не произноси вслух! О таком не говорят. – Японка подняла брови. – Понял?
Я, хоть и не понял, кивнул.
– Тсс… Не называй его по имени.
Она медленно убрала палец.
Теперь собака не умолкала, беспокойно лая в сторону леса, будто что-то там заметила. Японка свистнула. Колли повернулась и потрусила к хозяйке, впрочем все еще время от времени оборачиваясь, чтобы тявкнуть через плечо. Моя собеседница посмотрела на меня, расплылась в привычной улыбке и склонила голову набок. Как и прежде, легкий прищур, один глаз смотрит на меня, другой – разглядывает что-то в стороне.
– Все в порядке.
– Кажется, я что-то видел. – Мой взгляд вернулся к темному лесу. – Или просто почудилось.
Японка покачала головой:
– Пожалуйста, запомни. Некоторые видят слишком мало, и в этом-то и беда, нэ?[56] Такие люди встречаются мне постоянно. А некоторые видят слишком много, и это тоже может стать бедой. Важно найти баланс. Барансу, нэ?[57]
Сердце все еще колотилось, да и сам я был обескуражен и только что услышанным, и пережитым в лесу.
Лицо собеседницы разглядеть получалось плохо.
– Я не понимаю, о чем вы. Простите.
– По сути, никто не понимает ни этого, – она указала на свою голову, – ни этого. – Японка постучала по груди там, где находится сердце. – Или, – она кивнула в сторону темного леса, – вон того!
По пыльному полю пробежал луч фонарика, и в следующий миг до меня донесся голос отца:
– О! Думал, присоединюсь к вам.
Моя собеседница повернулась поздороваться с ним:
– Мы просто говорили о балансе. И воображении.
Папа улыбнулся:
– Да-а-а… Мир воображения – мир вечности!
На лице женщины отразилось недоумение.
– Уильям Блейк, – пояснил отец. – Он в этом кое-что понимал.
* * *
Больше я ничего не помню ни об этом вечере, ни о том, что мне снилось той ночью. Просто провал в памяти. Наверное, я ел горячий томатный суп и напряженно пытался подготовиться к началу учебного года. Или старался забыть, что со мной случилось.
Но следующее утро мне запомнилось хорошо.
Когда папа привязывал наши велосипеды к багажнику на крыше старенького «ситроена», к нам по дорожке подошла та самая японка. Она поздоровалась с моей мамой, а потом повернулась ко мне:
– Пожалуйста, приезжай и в следующем году.
Я, онемев, кивнул.
Тогда моя собеседница заговорила тише:
– Знаешь, когда ты вернешься в школу, часть тебя останется тут, наверху. Но думаю, это неплохо? – Она кивнула в сторону двугорбого холма, увенчанного диким папоротником и окруженного облаками и вороньим гарканьем. – Не бойся. И не волнуйся о том, что увидел.
– Это был дьявол? – прошептал я.
– Нет, – заговорщицки тихо ответила она. – Это мог быть кое-кто из моей страны.
Японка рассмеялась:
– Они частенько следуют за мной. Не сказать, что хорошие, но и не плохие. Зато точно могущественные. Наверное, пытались помочь.
Женщина вытащила колоду карт из кармана джинсов:
– Хочешь, покажу фокус?
Я недоуменно кивнул, глядя, как она умело раскладывает карты веером. По размеру они уступали игральным, а на лицевой стороне у них были яркие картинки со странными существами: чудной одноногий зонтик с огромным глазом, темное лысое чудовище, вздымающееся из моря, женщина с длинной змееподобной шеей. Под лучами валлийского солнца эти иллюстрации казались кричащими, пугающими.
– Видишь? Все они разные. Это очень старые карты. Особенные. – Японка собрала колоду, перетасовала ее и снова разложила ее веером, но уже рубашкой вверх. – А теперь выбери одну.
Я несмело протянул руку и вытащил карту:
– Посмотреть на нее?
– Да, только мне не показывай.
Я перевернул карту и ахнул. На меня уставилось суровое краснокожее лицо с огромным носом, обрамленное развевающимися белыми волосами и бородой. Не такое ли я видел на холме? Я посмотрел на собеседницу широко раскрытыми глазами в надежде услышать объяснение.
Но та только спокойно улыбнулась:
– А теперь верни ее в любое место в колоде.
Я послушался, и женщина снова перетасовала карты. Она посмотрела на два горба возвышающегося над нами холма.
– Понимаешь, они могут летать. Преодолевать огромные расстояния. Такие могущественные создания всегда добираются до вершины колоды. – С этими словами она шлепнула рукой по верхней карте и перевернула ее.
И вот он появился передо мной снова, краснолицый, сияющий в
