Непорочная пустота. Соскальзывая в небытие - Брайан Ходж
Однако мне нужно было забрать кое-какие частички прошлого, подвязать кое-какие концы. Я не могла до бесконечности копаться в шкафу Бьянки, пытаясь найти там одежду, которая подойдет и мне. Сырья на нас с ней ушло примерно одинаковое количество, только придали ему разную форму.
Поэтому я и вернулась в Брумфилд, в дом, который делила с Валом, впервые за… охренеть, за восемь дней. У меня была робкая надежда на то, что все пройдет гладко. В последний раз он пытался до меня дозвониться утром понедельника, когда я ехала в Вегас, а это могло означать, что я для него, как и он для меня, уже в прошлом.
А теперь было воскресенье — а по воскресеньям он чаще всего оставался дома, — и машина Вала стояла в гараже, а значит, он должен был оказаться на месте. Однако… его там не оказалось. Я вошла в дом, в котором царила странная тишина, а воздух пропитался явственным ощущением беды. Дом казался слишком открытым, слишком пустым, слишком необжитым, и не только из-за нехватки мебели. Причина была более существенной.
Дом был мертвым, словно уже давно не слышал биения человеческого сердца. От этого мое собственное сердце прибавило ходу.
А еще я уловила мерзкий запашок, поднимавшийся снизу, — как будто протухло что-то на мясном прилавке. Не само мясо — запах был не настолько силен. Скорее, окровавленный пенопластовый лоток, на котором оно лежало. Я позволила чутью вести себя и очутилась внизу, оглядывая комнату, в которой Вал хотел устроить спортзал, но сподобился только притащить прошедшую через несколько рук беговую дорожку.
Я не могла представить себе ни одного положительного сценария, итогом которого были бы этот запах и вырезанный из ковра большой квадрат. К тому же с поручней дорожки свисали шнуры от занавесок, как будто кто-то играл здесь в «озорную домохозяйку».
Какого хера, Вал? Ну правда, в чем прикол?
Когда наверху открылась и закрылась входная дверь, я сразу поняла, что это не он. Звук был не тот. До этого я даже и не задумывалась, что у приходящего-домой-Вала есть свой характерный звук или что я на него настроена. Но это было так. Какая типичная для парочек вещь — а ведь я этого совершенно не осознавала. И не знала, что могу так бояться за него и тосковать по нему.
Наверху лестницы стояла женщина и смотрела на меня. Черные слаксы, удобный черный свитер, черные ботинки, выбранные за практичность, а не за стиль. Я ее раньше никогда не видела. Гладкие черные волосы, не короткие и не длинные. А глаза, кажется, серые? Почему бы и нет, для разнообразия. Так, стоп, мы все-таки знакомы.
— Ты ведь подружка Аттилы, да? — спросила я. — Эви, кажется?
Она приподняла бровь — очень густую бровь. Эви не относилась к поклонницам выщипывания.
— А я думала, ты была слишком бухая, чтобы меня запомнить.
Так много остроумных ответов, так мало времени. Так много более важных дел.
— Что ты здесь делаешь? Ты за мной следила?
— Нет, я ждала здесь. Иногда сидела в машине, иногда уезжала, чтобы позабавиться, а потом возвращалась и надеялась, что ничего не упустила. — А еще у нее были тонкие губы. И мерзотная усмешечка. — Сегодня утром у меня было взрывное развлечение.
Она ждала меня. Несколько дней? Похоже, что так. Потрясающе. Отвратительно и жутко, но потрясающе. Была никому не нужна — а теперь вдруг нарасхват.
— Тебя прислал Аттила, — сказала я. — И тебе нормально.
Она просто посмотрела на меня. Конечно же, ей было нормально. Как смела я в этом сомневаться.
— Я спускаюсь, — объявила Эви. — Хочу тебе кое-что показать. Издалека ты не разглядишь. Хорошо?
Пока кто-то одолевает шесть ступенек, у тебя в голове успевает промелькнуть миллион мыслей. На самом деле ее послал не Аттила. Эви хочет быть у него следующей, но он до сих пор зацикливается на мне, а она не может это терпеть, и для нее будет гораздо проще, если я умру. Удачи тебе, сука. Меня пытались убить и психи пострашнее.
Руку в карман кардигана. Ключи в кулак, как учат на уроках самообороны. Добро пожаловать в мое скромное жилище.
Запах ее, похоже, не напрягал. По дырке в ковре она просто скользнула взглядом. И тогда я поняла: эти люди знали о том, что происходило, пока меня не было, больше, чем я сама.
— С Валом плохо, да? — По ее безучастному лицу я прочитала все, за исключением «как» и «почему». — Что с ним случилось?
— Тебе лучше спросить у Аттилы.
— Ты его представительница. Я спрашиваю тебя.
— С Валом никто ничего не делал, если тебя это интересует. Никто не причинил ему вреда, никто его даже пальцем не тронул.
Она подошла ближе. Знаете, как иногда приходится говорить парням: «Эй, мои глаза наверху!»? С Эви дело обстояло похоже, только пялилась она не на мою грудь. А выше. Ее привлекла щека. Она не могла оторвать взгляда от пятна на моей щеке, и, господи боже, да кто они такие на самом деле?
— Если кто с ним что-то и сделал, — сказала она, — так это ты.
Такой недовольный взгляд. Как будто Эви знала, что с моей головы и волоска не должно упасть, но у нее все-таки был на меня заточен маленький ножик, и она намеревалась его использовать.
— То, что с ним случилось, случилось из-за тебя. Это ты его подставила. Ты привлекла к нему внимание и сделала его уязвимым. Просто потому, что была рядом. А он оказался достаточно слаб и достаточно пуст, чтобы это могло с ним случиться. Он, видимо, был сосудом, только и ждавшим, чтобы его наполнили. — Эви наклонила голову, словно не могла меня понять. — Как можно уйти от такого мужчины, как Аттила, к кому-то вроде него?
— Что с ним случилось?
— Знаешь, что бывает, когда включаешь свет, а лампочка не выдерживает? — Она подняла кулак и распрямила пальцы — «пуф». — Как за мгновение до того, как нить лопается, она горит ярче всего? Вот что с ним случилось. Вал был лампочкой, а электричеством — бог. Он не вынес напряжения. На это немногие способны.
Знамения в моем телефоне, знамения в небесах.
— Бог.
— Все сложно.
Если бы я в тот момент сидела в Сети, как бы я это
