Домашнее видео - Мэтт Шоу
А что, если?
Он прошел в гостиную, передвигаясь на своеобразном автопилоте, близком к эйфории, его сердце бешено колотилось, пульс стучал в висках.
Адреналин и страх - мощный коктейль. Он отыскал глазами DVD-диск - предмет, который всего за несколько часов превратился в навязчивую идею.
А что если?
Словно гость или призрак, бродящий по своей квартире, он прошел через всю комнату и взяв диск, вставил его обратно в DVD-плеер рукой, которая не переставала дрожать. Он нажал кнопку "PLAY" и сел на край дивана, на этот раз более внимательно, вглядываясь во все происходящее.
Он смотрел на изображение девушки на экране: макияж размазан, глаза расширены и испуганы.
А что если?
Она вздрогнула, испугалась, когда похититель велел ей говорить.
Что если?
Дрожь в ее голосе, когда она сказала, что любит его. Он смотрел только в ее глаза.
Что если?
Не глаза человека, который решил разыграть его. Не глаза человека, принимающего участие в каком-то изощренном розыгрыше.
Что если?
У нее были глаза испуганного, растерянного человека.
Человека, поступающего против своей воли.
Что если?
Он моргнул, когда экран потемнел, и на нем появилось сообщение, эти леденящие душу слова, которые развеяли все его сомнения и разрушили окружающую его реальность.
Сообщишь об только что увиденном, и мы ее немедленно убьем. Ее страдания закончатся. Если не сообщишь - будешь продолжать получать DVD до тех пор, пока нам не надоест, тогда мы отпустим ее и не убьем. Выбор за тобой.
Статические помехи заполнили экран, заглушая слабое урчание, возникшее в его внутренностях.
Один вопрос сменился другим, гораздо более важным. Это уже не был вопрос "Что, если", который не имел смысла. В его голове зародился совершенно новый вопрос, на который он даже не знал, что ответить, на который он боялся ответить, но не было другого выбора, кроме как разобраться с вопросом. Новый и очень существенный вопрос:
Что теперь?
2
Эшли была привязана к стоматологическому креслу. Несмотря на ее протесты, в рот ей снова вставили кляп. Кроме четырех прожекторов, в большом, казалось бы, пустом помещении не было ничего, кроме темноты.
Изредка между лампами мелькали тени то с одной, то с другой стороны, но она знала, что там никого нет. Она знала, что это все в ее голове. По крайней мере, она надеялась, что так оно и есть.
Все четыре прожектора были такими ужасно горячими. Все они были направлены прямо на нее, и ей от этого было не по себе, на лбу у нее блестели капельки пота. Она больше не плакала.
Может быть, из-за того, что она пробыла здесь так долго и оставалась в одиночестве с тех пор, как они остановили съемку, заставив ее сказать Мэтту, что она любит его, а может быть, из-за того, что под воздействием тепла ламп ее слезы высохли, а вместо них выступил пот.
Больше всего на свете она хотела получить свободу.
Ей хотелось выбраться отсюда и очутиться в любящих объятиях Мэтта, но она больше не пыталась избавиться от тугих ремней, которыми была привязана к креслу.
Поначалу она пыталась избавится от ремней - как только ее оставили одну, - но вскоре поняла, что это бесполезное занятие.
Такие ремни были придуманы специально для того, чтобы не позволить людям сбежать. Пока ее похитители, независимо от того, кто они, не придут и не освободят ее, она никуда не уйдет.
Эшли предприняла попытку побега, как только ее пересадили из инвалидного кресла в стоматологическое кресло.
На мгновение ей удалось освободиться от их крепких рук, но ее усилия были вознаграждены сильным ударом в живот, который выбил из нее весь дух, и она стала более податливой для этих ублюдков. Она была рада, что ее поступок не повлек за собой дополнительных издевательств с их стороны.
Удар в живот был довольно неприятным, и у нее до сих пор болел живот, но они могли не остановиться на этом, если бы захотели. Она была благодарна им за то, что они остановились, как бы глупо это ни звучало.
Она больше не пыталась освободиться от дискомфортных ограничителей - вокруг запястий, груди, бедер и лодыжек - и не пробовала звать на помощь через резиновый шар, который вынуждал ее держать рот открытым в виде буквы "О".
Точно так же, как не было смысла дергать ремни, которые только врезались в запястья и причиняли боль в мышцах, так и не было смысла напрягать голос.
Вокруг нее все было тихо, за исключением стука ее собственного сердца и гула лампочек, мигающих в свете прожекторов.
Ни голосов, ни шагов - ничего, что лишний раз указывало на то, насколько она одинока, - никакого движения за пределами здания, в котором она находилась, не было слышно.
Казалось, что Эшли окончательно сдалась, но это было не так. Она хотела сбежать. Она хотела вернуться к своему мужчине.
Она хотела снова услышать его голос и почувствовать его прикосновение к своей обнаженной коже, но ей необходимо проявить благоразумие. Она должна подождать. И воспользоваться возможностью, как только она представится.
Если она представится.
В ее голове промелькнула мысль, что она уже упустила возможность сбежать; небольшой миг свободы между инвалидной коляской и стоматологическим креслом. Возникло ужасное чувство, что все кончено и - несмотря на желание - ей больше не позволят подняться из стоматологического кресла.
Еще одна тень.
Она повернула голову в ту сторону, где краем глаза заметила промелькнувшую тень. Как и в предыдущие разы, она надеялась, что там ничего нет. Но какая-то часть ее души все же хотела, чтобы там что-то стояло, или, точнее сказать, "кто-то".
Кто-то с ней заговорит. Один из ее похитителей, и тогда у нее появится шанс попытаться вымолить свою жизнь.
Она попробовала говорить через резиновый шарик, невнятно произнесла слово, которое должно было означать "эй", и посмотрела в кромешную тьму, надеясь, что кто-нибудь ответит ей.
Если она сможет показать своим похитителям, что сейчас она успокоилась, несмотря на предпринятую ранее попытку убежать от них, тогда возможно появится шанс, что они вынут кляп и позволят ей говорить (умолять о жизни). Но добиться этого будет сложно. Искушение закричать на тени было велико, хотя она знала, что это ничего не даст. Лучшим шансом на спасение, если он вообще был, было сохранять спокойствие.
- Ты спала? - раздался из темноты приглушенный голос, от
