Сефира и другие предательства - Джон Лэнган
– А, эта. Новая подружка Гэри. Да, мы решили пойти по пути открытого брака. У меня отношения с моим гинекологом. Он, скажу я тебе, отлично знает, куда девать руки.
Карен ответила потрясенным молчанием, а затем – нервным смехом.
В тот вечер Лиза спросила Гэри о женщине:
– Кстати, с кем это, говорят, ты тут на днях встречался за ланчем?
Частенько подобные вопросы вызывали у Гэри румянец на лбу и щеках. На этот раз он поднял глаза от салата, бледность осталась неизменной. Впрочем, цвет лица казался слегка желтоватым, как будто проявляя ранние признаки желтухи, – то была, без сомнения, игра света в кухне. Он не потрудился спросить, о чем это она. Как будто ждал, что ответ Лиза даст ему сама. С набитым недожеванным помидором ртом он проговорил:
– Ее зовут Сефира.
– Как ты сказал, Сефира? Давнишняя подруга?
– Познакомились в Интернете. Она написала мне по электронной почте, попросила помочь в создании веб-сайта. Предложила встретиться и обсудить.
Помимо основной работы техническим писателем [6] у Гэри имелся побочный бизнес в области веб-дизайна, настолько мелкий, что его можно было бы назвать микроскопическим. Лизе хватило бы одного-двух пальцев пересчитать количество сайтов, которые он создал, включая сайт для ее физиотерапевтической практики.
– А как она узнала о тебе?
– Твой сайт, – ответил он. – У нее есть сестра, которая нуждается в физиотерапии, и когда она наткнулась на твою страничку, впечатлилась настолько, что решила связаться со мной.
Звучало правдоподобно.
– Каким бизнесом она занимается?
– Оккультизм. Магические кристаллы, демонология…
– Демонология?
– Ну, да. Связь со скрытыми силами и все такое. Она объясняла мне, но, честно говоря, в одно ухо влетело, из другого вылетело. Ничего особенного. Мне нет нужды вникать в это, чтобы создавать сайт.
– Ну, да. Лишь бы голова не пошла вращаться и изо рта не полетел гороховый суп [7].
Он ухмыльнулся:
– Не волнуйся, буду держать под рукой распятье.
На этом все и закончилось. Поздно вечером звонили еще две подруги, одна из которых стала свидетелем того, как Гэри обедал с той женщиной в «У Пита», другая же видела, как они стояли и разговаривали на Мейн-стрит рядом с машиной Гэри, и обе подруги старались как можно деликатнее дать понять, что Гэри и эта женщина казались ну просто ужасно… близкими, и спросить, все ли у них с мужем хорошо. Лизе не составило труда заверить их, что с ее браком все в порядке, а Гэри они видели с новой заказчицей, клиентом, только и всего.
На следующий день ей удалось изобразить те же или похожие чувства, отвечая трем подругам, которые оставили ей сообщения на мобильном, и еще двум, позвонившим ей домой: одна в девять, другая в десять-тридцать. Все пять отзванивались с информацией о Гэри и Сефире, замеченными за распитием кофе в «Старбаксе», переходящими через Мейн-стрит (он поддерживал ее за локоть) и обедающими в «У Пита». Снова Сефира нацепила огромные солнцезащитные очки, но платье на ней было красное, с разрезом до бедра, и пара черных сапог.
Подруга Лизы, художница, не смогла в точности определить, какого оттенка красного было платье, сказала только, что темного. Именно она обратила внимание на фигуру Сефиры:
– Боже, видела бы ты эту женщину! Она… Понимаешь, дело не в том, что она худая, нет, по сравнению с ней худая показалась бы толстой. Это за гранью анорексии супермоделей. Это даже скелетом не назвать. Она похожа на набор линий, на палочку-фигурку из игры «Виселица». Не знаю, видела ли ты кого-нибудь в таком… состоянии, но единственной моей реакцией было… отвращение. И все же, – добавила она, – понимаю, как неожиданно и странно это прозвучит, учитывая то, что я только что сказала, так вот, я думаю, эта женщина может быть самой сексуальной женщиной – самым сексуальным существом, которое я когда-либо видела.
– Да уж, – проговорила Лиза. – Как скелет может быть сексуальным?
– Нет, ты не понимаешь. Она даже не скелет. Если поставить одну за другой двух таких как она, тогда, может, получится половина скелета. Это просто… это отвратительно.
– И все же она сексуальна.
– Да, господи, да! Эта женщина… она не испускает флюиды секса. Секс буквально потоком изливается из нее. Она словно радиацией заражает сексом. Ее секс – это очень заразная болезнь, а сама она – Тифозная Мэри [8]. Саму себя я считаю натуралом. Я могу восхищаться эстетикой женских форм, их красотой, однако это не заводит меня. Но поверь мне, один взгляд на эту женщину – и я была готова раздеться догола, обмазаться взбитыми сливками и предложить ей слизать их.
– И тем не менее, она отвратительна.
– Да я знаю, знаю, звучит абсурдно. Тем не менее это так. Все что могу сказать, ты, должно быть, безгранично доверяешь Гэри, раз позволяешь ему проводить с ней так много времени. Я бы не стала доверять даже себе, не говоря уже о Брайане.
Остальные подруги Лизы в большей или меньшей степени разделяли мнение Лиз. Тело как проволочная скульптура, эротичная, как кончик языка, скользящий по верхней губе. Именно яркость, сила и напряженность последнего впечатления побудила подруг набирать номер ее телефона. Когда Лиза в третий раз услышала, как одна из них назвала Сефиру воплощением секса, ее даже позабавило это совпадение, хотя и позабавило так, что стало не по себе. Ее беспокойство усилилось после звонка номер четыре (от Лиз), а к тому моменту, как она повесила трубку после разговора с Викторией в четверть двенадцатого, ей подумалось, не заснул ли уже Гэри: быть может, она услышит от него новые слова поддержки. Лиза ополоснула стакан, выключила свет внизу и отправилась наверх спать.
Как оказалось, Гэри не спал – или спал недостаточно крепко, чтобы, когда она скользнула под простыни рядом, не повернуться и не поприветствовать ее. К некоторому ее удивлению, он лежал обнаженным, его член пока не стоял по стойке смирно, но был уже достаточно налитым, чтобы сигнализировать о своей готовности. Не то чтобы это вызвало в ней недовольство, не совсем, но после целого дня сообщений о муже и «богине секса», было трудно не думать о его возбуждении, вдохновленным кем-то другим, а не женой в голубой пижаме с русалочками. Времени не оставалось ни на остроумное замечание, ни на серьезный вопрос, потому что он прижался к ней, его руки
