Юкито Аяцудзи - Another. Часть 1. Что?.. Почему?..
Ну да, я помнил, как она что-то такое говорила, но…
– Это ведь не просто «измывательство», да? – продолжил я задавать вопросы.
– Конечно. Вряд ли хоть кто-то это так воспринимает.
– …Тогда почему это именно с тобой?
– Кто его знает? – Мей склонила голову набок. – Так в итоге получилось. Я и так мало с кем общалась, да еще и фамилия у меня Мисаки… Может быть, это всем показалось идеальным вариантом. В каком-то смысле так и мне легче.
– Легче? Ты это не…
– Я это не всерьез?
– Вот именно, так нельзя всерьез говорить. Просто не может быть ничего хорошего, когда весь класс и даже учителя сговариваются и игнорят одного ученика.
Я повысил голос в конце фразы, но Мей и ухом не повела.
– Уверена, учителя, которые преподают в классе три-три, между собой договаривались отдельно от учеников, – упрямым, бесстрастным голосом произнесла она. – Скажем, никто не устраивает перекличку. Некоторые учителя в других классах делают перекличку, а в нашем нет. Ну, чтобы им не пришлось произносить мое имя. И только в три-три нет этой церемонии «встать – поклон». По той же самой причине учителя ни на одном уроке в нашем классе не ходят по рядам, спрашивая всех подряд. Меня никогда не вызывают, и если я прогуливаю или ухожу посреди урока, мне никто не делает замечания. В дежурствах по школе, во всяких уборках я тоже не участвую. Учителя на этот счет между собой договорились. И на промежуточных экзаменах – от них, думаю, меня освободить никак не могли, но им было наплевать, что я пишу на бланке всякую ерунду, лишь бы поскорее уйти. Как и всем остальным…
– И физкультура тоже?
– Что физкультура?
– Раз они проводят физру с парнями и девчонками отдельно, я слышал, что классы занимаются спаренно – один и два, четыре и пять; а наш класс три занимается один. Я всегда думал, что это странно. Логично, что если классов нечетное количество, то какой-то один должен остаться, но почему именно третий?
– Чтобы другие классы в это не втягивать. Чтобы впутывать меньше учеников. Может быть, поэтому они так сделали. Хотя на физкультуре всегда есть «договоренность», что тот, которого «нет», ни в чем не участвует и просто сидит в стороне.
– Договоренность, значит?..
Это слово вызвало в памяти кое-что.
«Подчиняться любому решению класса».
Третий «Основной принцип Северного Ёми», который сказала мне Рейко-сан. И еще в четверг на прошлой неделе Кубодера-сэнсэй в пустом классе произнес…
«Необходимо подчиняться любому решению класса. Согласен?»
Полностью вымотанный, я глубоко вздохнул и потянулся к банке, которую мне принесла Мей. Это был безумно холодный лимонный чай. Я открыл банку и уполовинил ее одним глотком.
– Если мы в каждую мелкую деталь полезем, то никогда не кончим.
Я снова взглянул Мей в лицо.
– В общем, со мной с сегодняшнего утра происходит то же самое, что с тобой – с начала мая. После того, что было в школе сегодня, я, кажется, более-менее понимаю, что происходит. Но я по-прежнему не могу понять, почему они это делают.
Да. Главный вопрос – «почему?»
Это нельзя назвать обычным «издевательством». Сама Мей так сказала, хотя именно она и прошла через это. И я с ней согласен. Но, с другой стороны…
Все ученики и учителя сговорились обращаться с одной конкретной ученицей так, как будто ее «нет». В обычной ситуации – нет, это не простое «издевательство». Это злобное, слишком жестокое издевательство. Вот почему у меня даже голос охрип, когда я сказал, что «просто не может быть ничего хорошего, когда весь класс и даже учителя сговариваются и игнорят одного ученика». Но…
Воспринимать все это под углом «издевательства» неправильно; здесь просто нет логики. И это факт.
В отличие от настоящего издевательства, здесь в действиях и учеников, и учителей не чувствуется злобы. Нет ни презрения, ни насмешек над жертвой, а значит, не может быть и намерения укрепить связи в коллективе, выделив из него козла отпущения… Так это для меня выглядело.
Вместо всего этого был у них страх, даже ужас… так для меня это выглядело тоже.
Сначала я думал, что они боятся Мей, но это не так. Похоже, страх и ужас вызывала не сама Мей, а что-то другое, невидимое…
– Сейчас все в отчаянии, – произнесла Мей.
– В отчаянии?
– После того как в мае умерли Сакураги-сан и ее мать, они уже не могут «наполовину верить». Потом начался июнь, и умерли еще двое. Теперь уже ясно – началось.
…Ненамного понятнее стало.
– Так все-таки… почему? – спросил я, между словами глотая воздух, чтобы подпитать уставшие легкие. – Как это все между собой связано? Почему все сговариваются против одного и ведут себя так, будто его «нет»? Это же бессмысленно.
– Что, ты серьезно так думаешь?
– Ну да.
Летняя форма с короткими рукавами оставляла руки открытыми, и они покрылись «гусиной кожей», никак не желающей уходить. И не только из-за того, что кондиционер слишком уж старался.
– Помнишь ту историю про Мисаки двадцать шесть лет назад? – спросила после паузы Мей, положив левую ладонь на свою повязку, будто пряча ее.
Двадцать шесть лет назад?.. А, значит, это все действительно имеет какое-то отношение к тем событиям.
– Конечно, – я подался вперед, по-прежнему сидя на софе.
Держа руку поверх повязки, Мей стала тихо рассказывать:
– Мисаки, ученик или ученица класса три-три, которого все любили, умер, но все делали вид, что «все равно Мисаки с нами»… А в день выпуска на фото класса появилось изображение Мисаки, которого там просто не могло быть. Если не ошибаюсь, мы на этом остановились.
– Угу.
– Ты до сих пор не знаешь, что было дальше?
– Мне никто не рассказывает.
– Тогда я сейчас расскажу, – и Мей облизала губы розовым языком. – То, что произошло двадцать шесть лет назад, послужило толчком; именно тогда класс три-три стал ближе к «смерти».
– Ближе к смерти?..
Вообще-то в мой первый день в школе Мей тоже нечто подобное сказала, когда мы разговаривали на крыше корпуса С. Я отчетливо помнил ее слова.
«Класс три-три ближе к смерти, чем остальные. Ближе, чем любой другой класс в любой школе. Намного ближе».
– Что это значит?
Я склонил голову набок и потер предплечья.
– В первый раз это случилось двадцать пять лет назад. Класс Мисаки уже выпустился, а случилось уже со следующим классом три-три. И потом это еще случалось, хотя и не каждый год. Примерно раз в два года.
– И что же это?..
– Я буду рассказывать так, как сама понимаю, но должна предупредить сразу: все это я слышала от других. Эта история передавалась из уст в уста в течение многих лет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});