Река – костяные берега - Полина Луговцова
— Ты что там, нашествие зомби увидел? — Сашкин вопрос мгновенно разрушил иллюзию. Картина села Кудыкино рассыпалась на мельчайшие, хаотично движущиеся частицы, а потом сложилась в привычный городской пейзаж, в котором все было, как и положено, на своих местах: и дома, и клумбы, и фонари, и даже желто-коричневая брусчатка на тротуаре.
— Не знаю, повело что-то. Не выспался, наверное. Неудивительно, с такими-то снами. — Борис достал телефон, чтобы узнать время. Близился полдень. — Через час начало торгов на фондовом рынке, — сообщил он. — Домой пора. Может, сегодня удастся разобраться с заявками. На программе в телефоне не очень удобно, так что пойду я.
— А, вот в чем дело! — воскликнул Сашка, осененный какой-то догадкой. — Все эти твои сны от нервов. У тебя стресс из-за убытков, вот и снится всякая чертовщина!
— А поведение Леры? — напомнил Борис. И вдруг, вспомнив о том, как Сашка пытался пригласить Машу в театр, спросил: — Это правда, что вы с Машей на спектакль идете?
— Да, собираемся, но билеты еще не брали. Пойдешь с нами?
— Третьим лишним, что ли? — хмыкнул Борис и отрицательно качнул головой. — Думаю, без меня обойдетесь.
— Ну, как знаешь! — Сашка дружески похлопал его по плечу. — Давай, удачи тебе в биржевой торговле! Смотри, аккуратнее. Звони, если что.
Они разошлись. По дороге домой Бориса так и распирало позвонить Маше и спросить, серьезно ли у нее с Сашкой, но он понимал, что те времена, когда он мог спросить ее о чем угодно, давно прошли. Сейчас он и вспомнить не мог, как получилось, что год назад, на школьном выпускном он все время крутился возле Леры и танцевал только с ней. Ведь обещал Маше «белый» танец, но, когда его объявили, она почему-то не подошла. А он и не вспомнил о ней. Он вообще ее в тот вечер не видел. Вечер, продлившийся до самого утра. Рассвет он встретил вместе с Лерой на берегу этой реки, примерно в том же месте, где они только что стояли с Сашкой. А еще раньше, до выпускного, Борис часто бродил здесь вместе с Машей, болтая обо всем на свете. Интересно, о чем Маша разговаривает с Сашкой? И какие у них в городе любимые места?
Переступив порог квартиры, Борис заметил пучок волос на полу, примерно в том же месте, где видел его вчера. На этот раз пучок был намного больше. Может, свалился с расчески Леры, когда Борис нес ее выбрасывать? Эта версия рухнула, как только он нагнулся, чтобы разглядеть находку: среди черных волос серебрилась седина. У Леры седины точно не было. Прикасаться к волосам не хотелось, и Борис ногой выпихнул комок из квартиры в подъезд, а затем пнул его носком кроссовки, и тот свалился с лестничной площадки вниз. Почему-то выбросить его в свое мусорное ведро, как он проделал это с расческой Леры, показалось неправильным. Вряд ли Борис мог бы себя спокойно чувствовать, зная, что он лежит там. Подъезд — другое дело, это уже общая территория.
Разбудив спящий компьютер одним движением «мышки», Борис вновь порадовался цифрам в появившейся на экране таблице: за вчерашний день его счет изрядно вырос. Что же будет сегодня? Ведь вчера Борису так и не удалось закрыть позицию, то есть перевести акции в рубли. Без этого снять деньги со счета было невозможно: пока они вложены в акции, их как бы нет. Борис открыл в отдельном окне график акций «Норильского Никеля». От волнения в груди что-то затрепетало, заворочалось, как всегда бывало в последние минуты перед открытием торгов. И вскоре на диаграмме появилась новая свеча — подвижная, живая. Заметалась вверх и вниз, а вместе с ней и сердце Бориса. Сердце и свеча словно соревновались между собой по частоте ударов. В соседнем с графиком окне в такт движениям свечи менялись цифры, обозначающие прибыль и общее количество денег, вложенных в акции. Счет рос. Борис богател. Пластмассовая «мышка» выскальзывала из его вспотевшей трясущейся руки, отказываясь слушаться. Курсор метался по экрану, не желая вставать в нужное место. Стоимость акций менялась молниеносно, свеча скакала в широком диапазоне, будто дразнила, не давая определиться с ценой заявки.
С постера, висевшего на стене над компьютером, смотрел, посмеиваясь, жизнерадостный Уоррен Баффет с деловито скрещенными на груди руками. Взгляд его красноречиво указывал на изречение, приведенное ниже: «Биржа — это место, где деньги переходят от активных к терпеливым». Борис повесил над компьютером фото крупнейшего в мире инвестора, в надежде, что умное замечание успешного человека поможет ему сохранять спокойствие в процессе торгов. Иногда это действительно работало и даже вдохновляло, но не сегодня. Происходящее на фондовом рынке называлось высокой волатильностью, но Борис придумал для этого явления свое, более точное слово: «Расколбас», когда цена то взлетала до небес, то проваливалась в пропасть. О каком спокойствии могла идти речь?! Вряд ли Уоррен сумел бы сохранить на своем лице хладнокровно-сытое выражение довольства при виде такой вакханалии. В такие моменты можно было заработать огромную прибыль, но при этом был велик риск все потерять.
Наконец, заявка была размещена и мгновенно исполнена, но Борис даже обрадоваться не успел, увидев, что позиция не закрылась, а, как и вчера, изменилась на противоположную в том же объеме, и размер его счета по-прежнему менялся, становясь то больше, то меньше, но все-таки с явной тенденцией к росту. Деньги прибавлялись, и спустя час после начала торгов текущие активы превышали входящие более чем на миллион рублей! Бориса раздирали противоречивые чувства: хотелось прыгать от радости в обнимку с постером Уоррена Баффета, и в то же время его обуревало дикое желание разбить вдребезги и «мышь», и клавиатуру, как будто те были виноваты в том, что с заявками творится какая-то чертовщина.
Постепенно Борис заметил, что ему удавалось выставить только те заявки, которые впоследствии приносили прибыль. То есть, если цена должна была вырасти, то заявка «Продать акции» не размещалась, сколько Борис ни щелкал по ней «мышкой». Зато, если график должен был пойти вниз, заявка не только мгновенно улетала в систему, но и количество продаваемых акций в ней почему-то оказывалось вдвое больше требуемого. Оттого никак не выходило окончательно закрыть позицию, и та, как заколдованная, металась
