Грэхэм Мастертон - Дьяволы дня Д

Дьяволы, роясь вокруг Адрамелека, как раболепствующие придворные, шипели и шептались. Наступила пауза, но потом лейтенант-полковник Танет произнес:

– Ваша сила нужна НАТО. Вы знаете, что такое НАТО?

– Конечно, маленький творец войн. Адрамелек знает все.

– Ну, это было моим заданием: вызвать тебя и просить твоей помощи.

Адрамелек снисходительно посмотрел на лейтенант-полковника Танета.

– Но ты не должен просить моей помощи. Ты должен для этого заключить со мной сделку. Скажи мне, какие разрушения вы хотите сделать, а я скажу, какую цену вам придется заплатить. Предупреждаю, что цена эта – всегда кровь.

Лейтенант-полковник выглядел смущенным.

– Я не хочу никаких разрушений, – сказал он. – Я просто хочу, чтобы ты был доступной оборонительной единицей.

Адрамелек засмеялся.

– Оборона – не что иное, как скрытое разрушение! Зачем притворяться, что вы вооружаетесь ради обороны, когда все, о чем вы мечтаете, – уничтожить тех, в ком вы видите своих врагов? Покажите мне разницу между оборонительным и наступательным оружием! Оно что, по-разному убивает? Или одно менее опасно, чем другое? Ты еще более глуп, чем я думал!

Лейтенант-полковник Танет попытался встать на ноги.

– Теперь слушай сюда! – резко оборвал он. – Моя заслуга в том, что тебя сюда вызвали, и пора бы оценить это!

Какое-то мгновение Адрамелек молчал. Потом сказал:

– Я оценил работу Паттон а и Эйзенхауера, маленький творец войн. Паттон вызвал меня при помощи моего окружения, тринадцати моих прислужников; и он пришел ко мне как человек, твердо решившийся уничтожать. Он хотел, чтобы немцы были убиты, – и убиты быстро. Я признаю, что он боялся нас и что держал нас под контролем при помощи своих священников. Но он желал смерти своих врагов, и он платил нам кровью; и мы были удовлетворены. Паттон и Эйзенхауер были людьми, которыми я мог бы гордиться. Но ты… Что же говоришь ты? Что ты вовсе не хочешь убивать?

Лейтенант-полковник Танет нервничал. Кроме того, он был в ужасе, хотя и отчаянно пытался не показывать этого.

– Мы не можем просить тебя прямо сейчас окунуться в неистовство убийств и разрушений. Сейчас не война. В отличие от того, как было при Паттоне, – произнес он вибрирующим голосом.

– Почему это должно иметь какое-то значение? – сухо спросил Адрамелек. – Если вы бросите нас на своих врагов, мы начнем войну вместо вас, – войну, которую вы выиграете.

– Я не хочу этого! – заорал Танет, содрогаясь от боли, которую причиняло ему сломанное ребро.

– У тебя нет выбора, – сказал Адрамелек. – Нас вызвали, и ты не можешь вернуть нас назад, не осуществив сделки. У тебя нет совершенно никакого выбора.

– Какого рода сделка устроила бы вас? – спросил лейтенант-полковник Танет. – Вы уже убили четверых моих людей.

Адрамелек повернул свою исполинскую голову.

– Меня бы устроил ты, – намекнул он зловещим шепотом. – Ты бы определенно меня устроил.

– Я? – спросил Танет в ужасе. – Что ты имеешь в виду?

– Мне было бы приятно откусить твою голову, – сказал Адрамелек.

Лейтенант-полковник Танет был совершенно бледен. Он долго стоял на коленях, раскачиваясь от шока и стресса. Я не думаю, что даже тогда он мог искренне верить, что Адрамелек был реальностью. Его разум заперся в самом себе, а его подсознание, очевидно, было занято увещеваниями: он выпил слишком много горького пива и съел слишком много маринованного лука, но он скоро проснется.

– Какая альтернатива? – спросил он испытывая недомогание. – Война? Это так?

Адрамелек промолчал.

Преодолевая боль, лейтенант-полковник повернул голову в нашу с Мадлен сторону.

– Ничего ему не предлагай! – зашипела Мадлен. – Сиди смирно и ничего ему не предлагай!

Он снова обратил свой взор на Канцлера Ада.

– Вы должны дать мне немного времени, – пробормотал он почти неслышным голосом.

– Времени нет, – сказал Адрамелек.

– Но я не знаю, что делать! Я не могу позволить тебе…

– Времени нет! – раздался оглушительный рев Адрамелека.

Последовал леденящий момент, когда демон пристально смотрел на Танета, а Танет в ужасе не сводил глаз с демона. Затем полковник с трудом поднялся и, крича на пределе своих связок от боли, причиняемой сломанным ребром, сделал бросок в сторону подвальной лестницы.

Его остановил Аскалон, дьявол огня. Когда Танет достиг пятой или шестой ступеньки, его внезапно охватило безжалостное ревущее пламя. Это зрелище было ужасно. Танет снова закричал и попытался сбить огонь, который пожирал его волосы, сморщивал его кожу и вытапливал жир; но руки его тоже были объяты пламенем, и все, что он делал, лишь раздувало еще более яростное пламя.

Какое-то мгновение он стоял, горящий человек с почерневшей плотью, а затем боком упал с лестницы и растянулся на полу.

Адрамелек смотрел на него в какой-то дикой тишине.

– Трус и глупец. Совсем не творец войны; Паттон, по крайней мере, дал мне крови.

– Не двигайся, – прошептала Мадлен, прикоснувшись к моей руке. – Не говори ни слова. – Затем она поднялась и, выпрямив спину, посмотрела на Адрамелека и его дьяволов, со спокойствием и уверенностью, которые, я думаю, вряд ли бы отыскались во мне.

– Адрамелек, – сказала она.

Сначала демон не услышал ее, но некоторые его меньшие дьяволы обратили к ней свои косые, козлиные глаза.

– Адрамелек! – сказала Мадлен громче.

Демон поднял свою ослиную голову. Некоторое время, пока Мадлен не подошла прямо к его уродливым ногам, он молчал.

– Я знаю тебя, – прошептал он наконец с подозрением в голосе. – Я знал тебя по прошедшим временам.

Мадлен стояла прямо и смело.

– Я видел тебя раньше, – сказал Адрамелек. – Скажи свое имя, смертная!

– Меня зовут Мадлен Пассарелль, – ответила девушка. – Но ты знал меня прежде, как Шарлотту Лато; и ты узнаешь меня также и под другими именами.

– Что ты имеешь в виду? – зарычал Адрамелек. В Мадлен было что-то тревожившее, волновавшее его.

Мадлен расположила свои руки, словно в молитве.

– Я была девушкой, которую отдал тебе генерал Паттон в оплату за операцию «Тигры», – сказала она тихо. – Они сказали, что я сотрудничала с врагом и предала движение французского сопротивления. Только Бог знает, что это было неправдой, что завистливые друзья разнесли повсюду эту историю. Но мне пришлось страдать из-за этого: меня привезли в Англию и бросили тебе, чтобы успокоить твой разрушительный гнев. Я никогда не забуду, что ты со мной сделал, какие невыносимые страдания ты мне причинил, как надругался, за пределами нормального и ненормального человеческого воображения, над моей женской честью.