Андрей Каминский - Проект "Плеяда"

Напротив маньчжурской принцессы сидела распутная аристократка Ольга Волкова, одетая не в пример проще — в белую льняную рубаху почти до пят, с широкими рукавами. На ее коленях лежал пучок свежесрезанных розог.

Третьей из девушек, сидевших вокруг алтаря, была Илта Сато. На ней был только монгольский черный халат, лицо покрывал густой слой белил, глаза подведены черными тенями. На коленях у девушки лежал маньчжурский шаманский бубен-имчен обтянутый с наружной стороны кожей косули и колотушка украшенная яркими лентами. Из-за спины девушки виднелась рукоятка верной катаны.

Прислонившись к алтарю сидела еще одна женщина, на этот раз просто нагая. Свет масляных фонарей и отблески пылающих костров создавали причудливую игру света и тени на скуластом лице. Длинные волосы окутывали тело женщины до талии, сквозь черные пряди проглядывали розовые соски. Глаза ее были совсем пустыми, не выражавшими ни единой мысли. Если бы у костра вдруг оказалась Наталья Севастьянова ей бы пришлось изрядно поднапрячься, чтобы опознать в этой сомнамбуле ее недавнюю мучительницу — русско-китайскую партизанку Сун.

Илта не участвовала в травле беглецов, хотя ей и ужасно хотелось. Приказ Йошико, тем не менее, был категоричен — вне зависимости от того, удалось бы захватить похитителей Наташи или нет, вряд ли это предотвратило утечку информации. Именно поэтому Илта спешно собирала группу, готовясь к рейду — дорога была каждая минута. Что же до преследователей, то они получили приказ не особо усердствовать в захвате Наташи и ее похитителей — еще неизвестно, как бы на пропажу своей оперативной группы отреагировали Советы. Японцы преследовали иную цель — уходя в спешке большевицкие агенты невольно вывели из тени свои подпольные группы. В руки японской контрразведки попало несколько большевистских агентов — прежде всего выданных китайцем Ченом. Дальше покатился снежный ком — кульминацией японских успехов стал захват тайного советского аэродрома и ликвидация «отряда Порханова», одного из самых неуловимых красных командиров Амурского края. В живых удалось захватить немногих, в том числе и Сун. После того, как из нее была вытянута вся информация, русокитаянку хотели пустить в расход, однако Йошико Кавашима неожиданно попросила предоставить ее в свое распоряжение.

Кавашима подцепила кусочек рыбьей плоти, поднеся его ко рту. Нараспев она произнесла:

До начала началЗемля была покрыта водой, небеса были покрыты водой,Повсюду словно одно огромное море,Волны переливались словно «толи».

Прервалась, отправляя в рот рыбный ломтик — все то же фугу — и передавая фарфоровое блюдо Илте. Йошико вынула из складок юбки пачку папирос и, откинувшись на спину, прикурила у ближайшего костра. Глаза ее затуманились, по поляне пронесся слабый запах опиума. «Золотая летучая мышь», фирменные сигареты Доихара Кэндзи — начальник разведки Кантокуэкэн изрядно обогащался, среди прочего, и на торговле наркотиками.

Меж тем Илта читала следующее четверостишие шаманского гимна:

В этих тягостных условияхТрудно было жить чему-либо живому.В суровой борьбе за выживание почти все люди были истреблены,Они скитались, не имея места, где могли бы приютиться.

Она положила в рот рыбный ломтик и, закатив глаза от удовольствия, принялась жевать. Блюдо проследовало к Ольге, в то время как сама Илта принимала из рук Йошико сигарету с опиумом, также прикуривая от костра. Меж тем уже Ольга нараспев произносила:

Издалека приплыла Священная Морская Львица,Её послал на помощь небесный шаман.Она посадила на спину мужчину и женщину.Люди добрались до острова и там, в пещере, родили потомство.

Текст читался все быстрее, блюдо с ядовитой рыбой пустело с устрашающей поспешностью, так же как и сгорали опиумные сигареты. Илта чувствовала, как ее тело охватывает необычайная легкость, сама она впадает в уже знакомую эйфорию, с особой чуткостью воспринимая все происходящее. Также, видимо, чувствовали себя и остальные девушки — голоса их звучали все громче, все воодушевленней, глаза возбужденно блестели. Напротив, прислонившаяся к алтарю Сун, никак не реагировала на все происходящее, полностью отрешившись от окружающего мира. Впрочем, подобное состояние было вполне понятным, если учесть, что перед началом обряда, красную партизанку несколько часов насильно опаивали опиумной настойкой.

Звонкие женские голоса взлетали в ночное небо, достигая вершин экзальтации. Вот Йошико, отбросив в сторону опустевшее блюдо, залпом опустошила чашу с водой и упруго поднялась на ноги, вслед за ней вскочила и Ольга. Илта ударила в бубен — раз, другой — и под его ритмичный рокот застывавшие в неподвижности женщины задвигались в быстром и причудливом танце. От гибкой фигуры Йошико порхнули, рассыпаясь в воздухе разноцветные ленты, временами касающиеся лица Сун. На лице последней неожиданно отразилось сначала удивление, а потом искренняя радость, губы расплылись в улыбке, глаза засияли.

Откинув голову назад Йошико хрипло запела:

Икулэ екулэ екулэПотоп начался,Вода поглотила все живое,Одну только пару спасла Морская Львица,Икулэ екулэ икулэтак продолжился человеческий род.Те кто остался под водой,Стали подобны рыбам,Икулэ екулэ икулэВзываю к тебе, Матушка Дэлигейаолинь!С человеческим телом, рыбьей головой!Икулэ екулэДевяносто моих костей извиваются.Икулэ екулэСияющей становлюсьИкулэ екулэ,С Богиней Восточного Моря в единое целое сливаюсь!

Рядом с ней плясала и Ольга — волосы ее растрепались, мокрая от пота рубахе, туго обтягивала все округлости ее соблазнительного тела. Мотая головой, вертясь на одном месте как юла, Волкова вскидывала руки к небу, выкрикивая:

— Ой, чую! Ой, сходит! О чую, сходит! Мать Сыра Земля-Богородица! Чую — Мать Божья во мне! Дева Пречистая — во мне! Ой, сестрицы, чую, чую!

Змеей метнулась к ней Йошико, ее тонкие руки впились в белую рубаху Ольги, с неженской силой разрывая ее пополам, обнажая роскошное тело. Словно ожидая этого Ольга подхватила с земли пучок розог и начала исступленно хлестать себя по грудям, животу и бедрам. Все яростнее слышатся голоса, все громче рокочет бубен, все жгуче, страстнее молятся обе женщины — и молитвы Богородице и Матери Даликэ сливаются в одну громогласную хвалу Богине. Шаманка, неустанно кланяясь на восток, брызгала изо рта чистой водой, танцуя с разноцветными (семицветными) лентами в руке, повторяя движения рыбы, которая то плывёт, то выпрыгивает из воды. Ольга вертелась, выкрикивая нечто нечленораздельное, в котором проступали отдельные выкрики: «Ой, Дух!.. Ой, Бог!.. Ой, Царь-Дух!..». Илта поднялась на ноги, продолжая бить в бубен, пока еще сдерживаясь от того, чтобы пуститься в пляс, но уже чувствуя как безумие шаманско-сектантского радения захватывает и ее. Перед глазами ее все дрожало и расплывалось, будто она очутилась под водой. Рядом с танцующими женщинами проступают странные призрачные тени, похожие одновременно на зверей и людей. Они пляшут рядом с Йошико и Ольгой, прижимаясь к ним все ближе, сливаясь с ними. Илта не заметила, когда Йошико скинула одежды, но сейчас она плясала голой. Рокотал бубен и, слово в такт ударам колотушки, сквозь гладкую кожу маньчжурской принцессы прорастала темная мокрая шерсть. Лицо ее вдруг обернулось оскаленной пастью морского зверя. Вскидывающая руки Ольга представала то белой орлицей, взмахивающей крылами, то вновь обращалась женщиной. Вот Йошико и Ольга, как по команде, слаженно метнулись к Сун, заставляя ее встать и подводя к Илте. Тело красной партизанки заблестело в свете огней множеством чешуек, а лицо расплылось и сплющилось, превратившись в рыбью морду. Выпученные глаза бездумно уставились на Илту, жабры двигались, захватывая воздух.