Андрей Каминский - Проект "Плеяда"

Бородатый мужик на мгновение прервался, когда к нему вернулась бутылка с ханшином, сделал большой глоток, зачерпнул ухи и смачно запил.

— Сынныр, я конечно знаю, — кивнул он, — отсюда далековато, конечно, но мы с Иваном — он кивнул на гурана, — и подальше в тайгу забирались. Ты же помнишь, сама в асановские рейды ходила.

— Помню, — кивнула Илта, принимая из рук гурана бутылку и делая большой глоток. Она и вправду хорошо знала Юрия Мирских, одного из лучших следопытов здешних краев, охотника и браконьера. Еще до войны он бежал из ГУЛАГА, перейдя на сторону японцев. Именно он, вместе с проводниками-эвенками, вел вглубь тайги отряды, собранные атаманом Семеновым и японским полковником Асано, именно им удавалось проникнуть вглубь вражеской территории, совершая самые дерзкие теракты и благополучно отойти обратно. Илта несколько раз сопровождала его в этих рейдах, доходящих чуть ли не до границ Якутии. Мирских был одним из первых, о ком она вспомнила, собираясь в опасное путешествие.

— Я бы тебе помог, конечно, — продолжал Юра, — ты, хоть и мелкая, но человек надежный. Только вишь какое дело — не работаю я нынче ни на Асано, ни на Кавасиму, ни даже на Доихару. С тех пор как меня в Хабаровске объявили в розыск, я и скрываюсь по лесам — как при коммуняках, ей богу. Какое мне теперь дело до твоих япошек?

Илта пожала плечами и достала из-за пазухи сложенную бумагу, развернула и протянула Юрию. Тот внимательно вчитался, хотя из трех написанных на японском, русском и маньчжурском вариантов текста, мог прочесть только один.

— Вот значит как, — усмехнулся он, — простили мне того австралийца?

— Простили, — кивнула Илта, — хотя, по правде сказать, повел ты себя как свинья. На кой черт ты прицепился именно к нему? Что не мог найти на приисках кого-то не столь заметного? Это же сын генерала!

— Молодо-зелено, — хмыкнул Мирских, — не убил же я его, в конце концов. Дал по башке золотишко забрал — с кем не бывает. Вперед наука была бы. Кто же знал, что он очухается так быстро, что меня увидит и запомнит.

— Лучше бы прибил, — проворчала Илта, — а то чуть на международный скандал не наскочили. Хорошо еще, что этот генеральский сынок уехал в свою Австралию, а отца его перевели на юг. В общем, замяли это дело, а тебе по такому случаю — полная амнистия…если выполнишь то, о чем тебя просят.

— Понятно, — протянул браконьер, складывая бумагу и готовясь убрать в карман.

— Подожди, — остановила его Илта, — глянь на другую сторону.

Юрий перевернул бумагу и недоуменно вскинул брови- на оборотной стороне документа была карандашом нарисована некая цифра.

— Что это?

— Это сумма, — улыбнулась Илта, — ну, вознаграждение, что вам причитается.

— О как! — Юрий невольно расплылся в улыбке, — это всем?

— Это каждому. В иенах.

— Что там? — молодой гуран хотел посмотреть на документ, но Мирских уже сложил его вчетверо и спрятал на груди.

— Это то, что сделает нас богачами, — усмехнулся он, — я же могу взять напарника?

— Хоть десять, — пожала плечами Илта.

— А это лишнее, — рубанул Юрий, — хватит и одного Вани. Ты тоже в доле, Яо — торопливо обратился он к китайцу. Тот улыбнулся и кивнул, прикрыв узкие глаза.

— Да уж, про него не забудьте, — сказала Илта, — если бы он не расколол того коммуняку, ничего этого не было. За это ему еще отдельная премия будет, от Доихары.

— А что с тем Ченом стало кстати? — поинтересовался Иван.

— Да ничего, — пожала плечами Илта, вылавливая из котелка кусок рыбы, — вкалывает на Сахалине, лет через пять выйдет, может быть. Я держу слово — даже такому как он.

Она замолчала, вновь принимая из рук Яо бутылку ханшина и делая небольшой глоток. В голове зашумело и девушка с жадностью набросилась на остывающую уху. Меж тем китаец вынес из фанзы несколько кусков сушеной оленины.

— Я слышал об этом Черном Колодце, — говорил подвыпивший Иван, — еще дед рассказывал, он с шаманами дружбу водил, сам камлал понемногу. Говорил, что темное то место, мрачное. Никому не советовал туда идти, говорил, унесут шолмосы.

— Я тоже кое-что слышал, — ответил Мирских, — попы говорили, что там сам черт трон свой возгрудил. Хотя, если там большевики окопались — черту делать нечего.

— Черт-черт, — задумчиво проговорила Илта, на ее лице играла легкая улыбка, — как там в Библии пишут. Нельзя изгонять бесов силой Вельзевула?

Мирских развел руками — кержак по рождению, он в силу жизненных неурядиц уже изрядно подзабыл Писание.

— Ну, мне Христос не указ, — сказала Илта, — так что я все-таки попробую.

При этих словах ее губы искривила такая улыбка, что следопыт передернул плечами и украдкой перекрестился.

Это был небольшой остров на Амуре, в пяти километрах от Хабаровска. Весной во время разлива реки, его отделяло от берега почти сто метров, однако летом, когда вода спадала, туда можно было добраться почти вброд по засохшей густым камышом топкой грязи. Остров покрывал густой лес, но у южного берега, там, где неспешно катила свои воды великая река, простиралась обширная прогалина. Там стояла небольшая избушка, которую, в зависимости от сезона, использовали то рыбаки, то охотники, то лесорубы.

Однако сегодня ночью здесь были совсем иные люди.

Перед самой избушкой горели костры — огненное кольцо, раскинувшееся чуть ли не на всю прогалину. С треском взлетали искры, угасая в ночном небе и отблеск яркого пламени падал на черную воду. У самого леса под огромным вязом с пышной листвой лежала освежеванная туша, тут же была воткнута в землю и палка с насаженной на нее свиной головой. В мертвых глазах отражался отблеск костров — казалось убитый боров наблюдает за происходившим на поляне.

А наблюдать было за чем.

В центре кольца из костров стоял алтарь — небольшой каменный куб, покрытый маньчжурскими письменами. Еще чжурчжэни, приносили тут жертвы богам и духам, перед походами в земли киданей и Сун, здесь же совершали обряд и основатели империи Цин Нурхаци и Абахай. Позже, когда центр маньчжурского государства окончательно перенесся в Китай, алтарь был заброшен, лишь изредка посещаясь отдельными шаманами. С приходом в эти земли России и особенно после того, как она стала Советской, древнее капище окончательно предали забвению.

Однако сейчас алтарь вновь украшали глиняные и костяные фигурки различных божеств, по бокам горели масляные фонари — в виде лягушки, орла, рыбы и прочих животных.

Вокруг алтаря сидели четыре молодые женщины. Йошико Кавашима облачилась в костюм маньчжурской шаманки: шапка-екса, с прикрепленными медными фигурками птиц и маленькими колокольчиками, украшенная орнаментом куртка, медное зеркальце на груди. Красную юбку-хушхун охватывал широкий кожаный пояс с рядом длинных, конусообразных подвесок из железа и медных бубенцов. На коленях у японской разведчицы лежало блюдо с тонко нарезанными рыбными ломтиками, обложенных кусочками почти растаявшего льда. Рядом стояла медная чаша с прозрачной водой.