Джереми Робинсон - Кронос

Римус обиженно надулся:

— Я бы справился с ним.

Тревор развернулся в своем кожаном кресле на колесиках. Его, как обычно, черное одеяние почти сливалось с обивкой кресла, так что лицо и будто кукольная шапка белых волос казались причудливой планетой, парящей в космической бездне. Скрюченная поза, в которой он сидел, добавляла странности общей картине.

— Это, боюсь, пока еще вопрос спорный. Ведь тебя в итоге-то одолела женщина!

— Глупая сука! Я ее…

Тревор помахал пальцем перед лицом Римуса.

— Ты будешь относиться к этой женщине со всем уважением до тех пор, пока она и Аттикус находятся на борту «Титана». Когда она сойдет на берег, я дам тебе увольнительную и ты сможешь завершить то, чего не успел в карцере. — Тревор вздохнул и посмотрел на стену с экранами. — Однако какая жалость! Я-то так надеялся поразвлечься.

Он встал и прошел к единственному в комнате окну. На черном небе сияли многочисленные звезды и тянулся белой полосой Млечный Путь.

— Скажи мне, Римус, какие сегодня допущены тобой ошибки?

Римус сразу же выпрямился. От ответа на этот незамысловатый вопрос зависело, что его ожидает: вознаграждение или наказание. Он прокрутил в голове все события прошедшего вечера, пытаясь понять, что он сделал не так.

— Мне следовало закрыть за собою дверь карцера.

— Правильно. Пока Аттикус находится на яхте, свои внеклассные занятия проводи в более скрытой обстановке. Он, может быть, и киллер, но имеет такие моральные устои, что твой святоша. Если он пожелает остаться с нами, — сузив глаза, Тревор посмотрел на Римуса, — я думаю, кое-что поменяется.

— Да, сэр.

— Хорошо. Что еще?

— Я должен был заметить, что за мной следят.

— Снова верно. Не забывай, когда развлекаешься, внимательнее смотреть по сторонам. Уверен, Аттикус умеет передвигаться незамеченным, но ты, в отличие от него, прекрасно ориентируешься на судне. С этого момента избегай проторенных путей. Что еще?

— Я… Черт! Я не обыскал ее на предмет оружия.

— Именно. Сегодня твоя дурацкая оплошность едва не стоила тебе жизни, а в следующий раз это может оказаться моя жизнь. Не вздумай еще раз допустить такую ошибку, иначе она будет стоить тебе подороже месячного жалованья. Понятно?

Под рубашкой Римус весь покрылся противным липким потом. Мирный вид Тревора, улыбка на лице не могли ввести в заблуждение: босс сильно на него гневался.

— А теперь последний вопрос, — сказал Тревор, заложив руки за спину и подойдя к Римусу вплотную, так что лица их почти соприкоснулись. — Какие два важных факта мы узнали этим вечером?

Ответ по первому факту пришел в голову Римуса моментально. Он крепко сжал кулаки.

— Кто-то ему настучал о женщине.

Тревор кивнул:

— Нам, конечно же, необходимо выяснить, кто это был, но я подозреваю, что у любого на судне могла вдруг проснуться эта чертова штука, которая зовется совестью.

Но с этим придется повременить до тех пор, пока мы не завершим охоту. И второе?

Римусу ничего не приходило на ум, и он занервничал. Не в состоянии сконцентрироваться, он отвел взгляд, не выдержав пристального взора голубых глаз босса. Посмотрев на один из мониторов, он вдруг улыбнулся и снова взглянул на Тревора.

— У Аттикуса есть слабое место. Он любит эту женщину.

Тревор улыбнулся в ответ:

— Ты только что вернул потерянное было месячное жалованье, а также сохранил свои яйца.

Римус побледнел и, глянув вниз, увидел направленное на его мошонку дуло пистолета. Когда Тревор отошел и положил оружие на стол, из груди Римуса вырвался непроизвольный стон. Он повернулся к мониторам и сказал:

— Давайте глянем, за чем вы там у себя наблюдали.

Экран заполнило изображение Андреа. Она стояла в ванной комнате Аттикуса и снимала с себя гидрокостюм, за ним последовала обтягивающая синяя футболка, открывая взорам большую грудь, прикрытую лишь спортивным бюстгальтером. Мгновением спустя в ванную вошел Аттикус и присел перед женщиной.

— Хо-хо-хо! А наш приятель не теряет, однако, времени, — с удовлетворением отметил Тревор, откинувшись в кресле и закинув ноги на кофейный столик, покрытый окаменевшим деревом. — Кажется, я все же смогу сегодня развлечься.

Римус подтянул к себе стул и уселся перед экраном. Он впился глазами в женщину и прорычал:

— Она должна быть моей!

— Будет, — сказал Тревор, похлопав Римуса по могучему бицепсу. — Мужская сила по-прежнему при тебе. За это пока не волнуйся. Теперь же — помалкивай и смотри.

Римус послушно скрестил руки на груди и уставился в экран. Положив руки на живот женщины, Аттикус продвигал их вверх. Мысленно Римус дал себе клятву: как бы Тревор ни любил этого сукина сына, он, Римус, заставит его заплатить за нанесенное оскорбление. Едва Аттикус покинет «Титан», он выследит его и убьет. Если же останется на яхте, что ж — Римус выждет удобный момент и подстроит несчастный случай. А когда Аттикуса не станет, эта киска из Береговой охраны будет принадлежать ему, Римусу. Она останется на борту до тех пор, пока ему не наскучит. А потом с нею может поиграть Лорел.

32

На борту «Титана», залив Мэн

Стон вырвался из груди Андреа, когда Аттикус начал обследовать пальцами ее тело. Мышцы непроизвольно сжались, и с каждой секундой она все больше и больше нервничала. Очень немногим мужчинам доводилось видеть ее в одном лишь бюстгальтере. И почти никто не дотрагивался до нее так нежно и ласково.

— Ох! — воскликнула Андреа, когда Аттикус надавил пальцами на ее ребра. — Больно же, черт!

Аттикус улыбнулся и выпрямился:

— Будь они сломаны, было б еще больнее. Хотя есть несколько весьма серьезных повреждений. Тебе повезло, что ты вообще осталась в живых.

— Расскажи все.

— Еще где-нибудь болит?

Андреа хотела сказать, что у нее болит каждая клеточка тела, просто чтобы посмотреть, уделит он им столько же нежного внимания, как и ребрам, но потом решила этого не делать. Хоть они и были когда-то очень близки, все же он еще многого о ней не знает, и Андреа не хотела, чтобы у него создалось превратное представление о ней. Но какое представление не превратно? С каждой минутой, проведенной вместе, она теряла уверенность в себе.

— Нет, просто я жутко вымоталась. А болят только ребра.

Она потянулась рукой за своей футболкой, но Аттикус не позволил этого сделать, мягко перехватив запястье.

— Не так быстро. Подожди.

Он вернулся в спальню. Что он там делал, Андреа не представляла и старалась не думать об этом.