Владимир Мясоедов - И имя мне – Легион

«Ты че творишь, в натуре? — вышел вперед уголовник, поигрывая энергетической финкой. — Ты седня свое уже отдышал, так что нишкни, наша очередь».

«Да ты видел, чего эти придурки натворили?» — Я попробовал воззвать к его совести. Телецентр стен не имел, и экран был виден издалека.

«Ну видал, и че? Кто ж знал, что эта баба бесноватой окажется».

«Да пропусти меня, я же целитель, мне вылечить этого парня на пять секунд работы».

«А он те че, брат? Или, может, сват? К тому ж энергию-то будешь тратить общаковскую, а не свою. Позовет полковник, пропущу, не позовет, в свое время будешь благотворительностью заниматься».

Вот это я маху дал. Действительно, откуда у таких совесть? Интересно, а здравый смысл есть?

«А что на месте того трупа мог оказаться наш — тебе по барабану? Если бы орка заметила, как на парня колдуют, то люлей бы навешала знатных. При горячей поддержке окружающих».

«Если бы у бабушки было кое-что, она была бы дедушкой. Все, базар окончен, но если тя судьба этого фраера так волнует, потом с полковником перетрешь».

Понятно все. Одна извилина, да и та прямая и ниже пояса.

С десантником, после того как он вернулся в реальность амулета, я попробовал поговорить, но примерно с тем же результатом, только слова были более литературными. «Досадный инцидент», — вот как он выразился. Не бессмысленное убийство. И не преступная халатность. Инцидент. Досадный. И с решением бывшего вора и энерговампирши, которые не дали мне спасти парня, он был согласен. Мол, незачем привлекать к себе излишнее внимание.

Сплюнул энергетическим сгустком, но смолчал. В конце концов, мне с этими типами работать, а работы в связи с активизацией деятельности триумвирата было много. Помимо лечения больных, на которое теперь тратилось только два часа в день, Сардас начал бегать по книжным лавкам, забегаловкам, храмам, везде ища информацию о магии, связанной с заключением душ. Из храма выгнали. В забегаловке, подпаивая разный люд, так или иначе связанный с волшебством, только просадил все деньги и пару раз нарвался на неприятности. Кстати, я лишний раз убедился, что во время боя управлять телом должен кто-то один. Когда «водителей» было трое, какой-то пьянчуга почти сумел достать Сардаса ножом из-за несогласованности действий. В общедоступных книгах нашлись только ссылки на различные трактаты по черной магии, которых, естественно, в продаже и для свободного чтения не было.

Наконец спустя полмесяца метаний триумвират убедился в полном своем бессилии при использовании имеющихся в Волноломе средств и начал усиленно тренировать Ахмеда и Петра, чтобы поступить в столичный корпус боевых магов и получить, таким образом, доступ к закрытым источникам. Никакие мои возражения и панические вопли о том, что нам нельзя привлекать внимания, в расчет не принимались.

Так вот, эксперименты этих двух паранормов и головоломные по сложности тренировки полковника, после которых тело полуэльфа часто приходилось подлечивать, сжирали львиную долю энергии из выделенного мне бюджета в пять процентов от общего благосостояния. Причем два из них вроде как считались моей платой, но все равно почти целиком тратились на клиентов, заработки от приема которых, к слову, сильно сократились. Желающих идти к припадочному магу с нервным тиком, который регулярно долбит скалы недалеко от города боевыми заклинаниями, почему-то почти не было.

«Клоповник, просто клоповник!» — возмущалась в очередной раз дородная энерговампирша, которая вылезла из амулета подышать и разглядывала бедную обстановку гостиничного номера.

Как я потом пожалел, что не засунул ее обратно в клетку после первой стычки. Да и многие другие тоже пожалели об этом. Но, увы, ясновидящих, в смысле предсказателей будущего, на тот момент среди нас не было.

«Ну уж что есть», — хмыкнул я и постарался передать Анне Павловне свои ощущения.

«Вы могли бы получше обеспечить свой быт, — не унималась она, — в конце концов вам тоже с нами жить».

«По-моему, это вы прибились ко мне, а не я к вам, — вскипел я. Придирки этой скандалистки, с которой даже из-за выделяемой доли энергии приходилось едва ли не драться, меня достали. — Наши финансовые возможности вы знаете. Прошлым днем каждую монетку так внимательно рассматривали, будто на них есть что-то интереснее морд пары поколений здешних королей и царапин. Час сидели любовались, не меньше. За то время я бы вполне успел смотаться на рынок, может, меня там клиентура дожидалась с болячками и средствами оплаты».

«Ты и так почти все время снаружи торчишь», — влез в разговор журналист. Забыл его имя, все в амулете называли его «Лист». Вот уж действительно лист. Банный.

Его дружно поддержала группка душ, которая состояла из тех, кого было решено выпустить подышать, да плюс еще кадровые специалисты по реальности. Последние были представлены химиками-неудачниками, вояками, включая офицера, и еще парой человек.

«А что я могу сделать, если ни ты, ни другие лоботрясы, которые, между прочим, погружены в языковую среду по уши, так и не выучили ни бельмеса?»

«А что можно выучить среди этих бородатых коротышек? — выкрикнули из группы поддержки. — Десять способов послать по матери при помощи якоря?»

Кто с пониманием относился к Сардасу, так это команда гномов-каперов. Даже триумвират согласился с тем, чтобы регулярно их навещать, в конце концов они, бывало, бесплатно подкармливали, что было совсем не лишним, учитывая пошатнувшееся финансовое положение.

«Да ты кроме слова «якорь» произнести ничего не можешь, — опознал я говоруна, которым оказался адъютант-переводчик. — Согласные в этом языке надо произносить мягче, а гласные сильно не растягивать. Гномы два дня назад чуть не передрались, когда пытались понять, что ты им сказать хочешь».

«Но ведь поняли же?» — обиделся толмач.

«Поняли, — кивнул я. — Решили, что обострение началось и у Сардаса башка болит так, словно по ней якорем стукнули, после чего притащили в качестве обезболивающего кувшинчик жуткого денатурата. И вы все, все, настояли на том, чтобы его выпить. Напомнить вам, сколько энергии я потратил на лечение похмелья, а?»

«Да, кстати об энергии, — всполошилась энерговампирша. — Мы уверены, что расходы на так называемое лечение намного превышают разумные пределы. Вам необходимо их сократить».

«Что значит «так называемое»? — опешил я. — И как я могу их сократить? И кто это мы?»

«Это ваши проблемы. Мы — это триумвират. Решено, что ваша доля будет урезана. Пять процентов на нужды одного члена нашей коммуны — это слишком много, вполне хватит и трех».

«Знаете что, — вскипел я, — вы считаете? Значит, вы и разбирайтесь. Все. Я умываю руки. Оставляйте мне одну долю и устраивайтесь, как хотите, но учтите, когда вам в следующий раз понадобится помощь, переводчика ли, целителя ли, еще какая-то, я выставлю вам таксу в семь долей! Боюсь, что кому-то придется подсократить свои аппетиты и немного походить с опущенным тонусом».