Река – костяные берега - Полина Луговцова
Вокруг было безлюдно: ни на барже, ни там, где велись земляные работы, не происходило никакого движения. Тело не слушалось, будто приросло к поваленному дереву, под которым лежал Колька, и выкарабкаться из укрытия ему удалось с трудом. В животе урчало от голода, холод пробирал до костей. Сельские дома вдалеке приветливо подмигивали тускло освещенными окнами: хозяева снова зажгли свечи, а, значит, электричество так и не дали. Если Нюрка не соврала о том, что река отрезала село от внешнего мира, то дадут его еще не скоро. Кто-то должен отправиться в райцентр и сообщить о поломке, только, похоже, пока не нашлось желающих рискнуть переплыть реку, у которой не видно противоположного берега.
Поблизости послышалось шуршание, и почти сразу Колька почувствовал, как что-то живое обвивается вокруг его резинового сапога. Он энергично тряхнул ногой и топнул несколько раз, пытаясь раздавить невидимого гада, но не попал, лишь заметил, как нечто темное и длинное, похожее на змею, юркнуло под корень дерева. Это было странно, потому что змей в этих краях Колька никогда не видел, но что же еще это могло быть? Шуршание послышалось вновь, теперь сразу из нескольких мест: казалось, целое скопище змеевидных существ зашевелилось на песке в паре метров от него, но в сгустившихся сумерках ничего нельзя было разглядеть. Колька не стал дожидаться, когда таинственные твари атакуют его, и зашагал по берегу, направляясь к селу.
А когда из-за кустов вдруг вынырнул незнакомец, он чуть не умер от страха, решив, что кто-то из артельных по приказу старухи Двузубовой подкараулил его, чтобы отрубить руки. Но оказалось, что этот человек, с виду — парень лет двадцати, был вообще не из Кудыкино, а городской, чему Колька поначалу даже не поверил, потому что от того разило жареной рыбой, и так провонять ей можно было только в тереме Двузубовой. Парень и не отрицал, что побывал у старухи в гостях, однако утверждал, что рыбу эту не ел. Постепенно они разговорились, и Колька перестал бояться незнакомца, определив внутренним чутьем, что тот не представляет для него опасности. Выяснилось, что парень, назвавшийся Борисом, ничего не знает ни о наводнении, ни о земляных работах по восстановлению Кудыкиной горы, а это в последние дни были главные темы разговоров в селе.
Узнав, что новый знакомый собирается вернуться в терем, Колька сжалился над ним и решил позвать с собой к Звонарю. Говорить о том, что сам он находится в бегах и хочет еще до рассвета пойти искать пропавшего брата, не стал: усиливающийся голод не располагал к долгим беседам, да и не хотелось выкладывать свою беду человеку, появившемуся в его жизни всего полчаса назад.
Звонарь принял гостя неохотно и с подозрением, но этому обстоятельству Колька даже обрадовался: значит, разум постепенно возвращался к его соседу, который еще вчера, беспокоясь о пропаже колокола, походил на ребенка, потерявшего любимую игрушку.
Когда гость улегся спать, Колька поведал Звонарю о своих горестях: рассказал о пропаже младшего брата и о том, как Нюра спасла его от увечья, которое замыслила наслать на него старуха Двузубова, зато нахалка украла челюсть царь-щуки — сильный оберег и семейную реликвию. «Чтоб у ней руки отсохли, воровка поганая!» — пожелал дядя Юра, стукнув в сердцах кулаком по столу. Колька на это ничего не сказал, но подумал, что все-таки не держит зла на Нюрку: ведь его руки остались целы благодаря ей. «Если, конечно, она не наврала мне с три короба», — мелькнула у него неприятная мыслишка.
Звонарь накормил Кольку вареной картошкой и сладким репчатым луком, а потом постелил ему на своей кровати, сам же устроился на старой скрипучей раскладушке. Едва Колька провалился в сон, как его разбудил жуткий вой, донесшийся с улицы. Звонарь отправился в соседнюю комнату, откуда окна выходили на реку, а когда вернулся, проворчал что-то неразборчивое.
Колька проснулся задолго до рассвета. Быстро оделся, трясясь от холода. Хозяин похрапывал рядом на раскладушке, и он не стал его будить. Заглянул в комнату, где спал Борис, и удивился, увидев пустой диван и раскрытое настежь окно. «Куда это он отправился в такую рань?» — В недоумении Колька обошел диван и перегнулся через подоконник. На влажной земле отпечатались глубокие следы чьих-то сапог, и хотя рисунок подошвы был везде одинаковый, но Кольке бросилось в глаза, что следы были разного размера. По глубине отпечатков можно было предположить, что те принадлежали здоровенным мужикам либо эти мужики несли что-то тяжелое.
Колька прошел через кухню в прихожую, захватив из кастрюли на столе две вареные картофелины, натянул сапоги, надел куртку и бейсболку и вышел из дома. Обойдя вокруг, он дошел до окна, из которого только что выглядывал, по пути изучая следы. От этого места к задней стороне двора вела отчетливая цепочка глубоких отпечатков. Обрывалась она прямо у забора. Колька озадаченно почесал затылок: выходило, что гость покинул дом через окно, да еще не один, а в компании неизвестного. Может быть, не так уж прост этот Борис, как ему показалось?
Глава 8. «Близок локоть, а не укусишь!»
Борис не спешил вставать, наслаждаясь ощущениями безмятежности и уюта, нахлынувшими на него в момент пробуждения. Тиски безысходности, сдавливающие душу во сне, наконец-то ослабили хватку. Страх навсегда застрять в собственной иллюзии теперь казался нелепым. Бескрайняя река, которую не переплыть, потрясающее контрастом нищеты и изобилия село Кудыкино, изъясняющаяся загадками ведьма Двузубова и ее щедрая на обещания внучка Нюра — все это еще стояло перед глазами, но потускнело, всколыхнулось и расплылось, оказавшись за прозрачной, но незыблемой преградой, отделяющей сон от яви. Теперь это были просто картинки, сохранившиеся в его памяти.
Воспоминания постепенно отступили под натиском звуков, наполняющих окружающую реальность. За окнами бурлила жизнь большого города, а из глубины квартиры доносился негромкий монотонный шум, состоящий из шагов, скрипов, шуршания, вздохов. Несколько раз хлопнули дверцы шкафа. «Лера хозяйничает!» — понял Борис, мрачнея от того, что придется продолжать прерванный накануне неприятный разговор. Но тянуть время не было смысла: маловероятно, что его назойливая подруга покинет квартиру по собственной воле. Борис поднялся с дивана, аккуратно сложил скомканный плед, не спеша взбил подушки. Пригладил пятерней вздыбленные после сна вихры на голове. Прошелся по комнате, подбирая аргументы, способные убедить Леру в том, что они больше не пара. Когда он, решившись, вышел в коридор, из соседней спальни послышался удивленный девичий возглас: «Ничего не понимаю! Как такое возможно?!» Обращалась она точно не к
