Дыхание дьявола - Грег Ф. Гифьюн
"Как далеко?" пробурчала я, глядя на луч света, прыгающий впереди нас.
Вместо ответа Дуэйн ускорил шаг, заставив меня сделать то же самое.
Туннель поворачивал влево, затем некоторое время шел прямо. Воздух здесь был разреженным, и прохлада снаружи давно ушла. Чем глубже мы заходили, тем труднее было дышать, и вдруг я почувствовал, как по туннелю в нашу сторону устремился поток воздуха.
Наконец туннель открылся на гораздо большей площади, которая была вырыта гораздо тщательнее и вела к тому, что выглядело как еще одна серия огромных туннелей, только не грунтовых, а сделанных из цемента. Только когда мы подошли ближе, я понял, что это какие-то старые трубы, которые были зарыты, вероятно, гигантские дренажные трубы, которые когда-то были частью большой системы, но либо никогда не использовались, либо не применялись по своему первоначальному назначению уже много веков.
Дуэйн перевел свет на один из трех возможных вариантов и увидел нечто, нарисованное краской на стене.
Вы поклоняетесь тому, чего не знаете, Иоанна 4:22.
"Сюда", - сказал Дуэйн.
Мы шагнули в трубу и прошли по ней еще около пятидесяти футов, пока не вышли на другую открытую площадку, заваленную одеялами, консервными банками и различными предметами, указывающими на то, что поблизости живут другие люди и недавно здесь побывали. Теперь мы могли стоять прямо, и, когда Дуэйн погасил фонарик, я увидел, что вместо него пространство освещает огромное количество свечей.
На куче старых одеял, частично скрытый тенью, сидел мужчина и наблюдал за нами. На вид ему было около шестидесяти. Кожа была бледной и пастозной, седые волосы грязными и тонкими. Длинные пальцы поглаживали неухоженную козлиную бородку с проседью.
Я посмотрел на Дуэйна, но он уже направился обратно в туннель.
"Мистер Фальк?"
"Да", - сказал я, обернувшись к нему. "Профессор?"
"Несмотря на мою докторскую степень, - сказал он скучающим и немного горьким тоном. "Я уже давно не профессор. Но, полагаю, я и есть Профессор".
Одетый в грязную одежду и рваные кроссовки, он мало походил на профессора.
"Зарплата ужасная, - продолжал он, - а льгот не существует. Но зато у меня есть эти роскошные апартаменты в этом очаровательном районе". Вздохнув, он поднялся на ноги. Высокий и худой, он был длинноногим и грузным. Он окинул меня взглядом, внимательно изучая. "Квинтон Касселлс".
"Стэн Фальк", - сказал я, протягивая руку.
"Вы выглядите довольно отчаянно". Он быстро пожал мне руку. "Страх так действует на людей". Его лесные глаза были напряженными и отрешенными, как у ветерана боевых действий, который видел ужасы, которые мало кто мог постичь. Несмотря на то, что я исчез из поля зрения и живу, как сейчас говорят, "вне сети", люди все равно ищут меня. Приватность - дело прошлого, почему же со мной должно быть иначе? Большинство из тех, с кем я соглашаюсь встретиться, оказываются совершенно не в себе. Вы совсем спятили, мистер Фальк?"
Я знал, что мы не одни, так как слышал дыхание и видел тени, движущиеся рядом, но вне досягаемости света свечей. "Не знаю", - ответил я.
"Эти типы склонны мутить воду, так сказать, и, к сожалению, в них никогда не бывает недостатка. Но есть и те немногие, кто действительно заглянул за занавес. Это не значит, что они не сумасшедшие, но ведь все мы в той или иной степени сумасшедшие? Безумие. Помешательство. Они настолько реальны, насколько это вообще возможно. Поэтому, по понятным причинам, я должен с опаской относиться ко всем, кто нашел время и приложил усилия, чтобы прийти ко мне".
"Я не враг", - сказал я ему. "И я не представляю для вас угрозы".
"Нет, я и не думаю, что вы угрожаете", - протяжно вздохнул Касселлс, откинув голову на одеяла позади себя. "Давайте посидим и поговорим немного".
Я прошел за ним к одеялам и сел. Вокруг были разбросаны бумаги и блокноты, а целая стена от пола до потолка была завешана газетными статьями, печатными листами, фотографиями и прочей информацией о Сатурне, сатурианских культах и тому подобном. Вокруг пахло телом, едва скрываемым каким-то обычным освежителем воздуха.
Профессор заметил, что я смотрю на стену. "Моя работа продолжается", - сказал он, садясь напротив меня. "Из того, что рассказал мне Дуэйн, я уверен, что вы уже провели базовые исследования и знаете довольно много, да? В конце концов, я же не являюсь каким-то хранителем этой информации, она легко доступна и доступна любому, кто захочет ее поискать".
"Ну, я..."
"Драконы", - перебил он, наклонившись вперед.
"Простите?"
"Как можно убить дракона, если драконов не существует? Как сразиться с дыханием, в котором он скрывается, если это чудовище - всего лишь миф, сказка, сказка на ночь для детей и слабоумных?" Он слегка улыбнулся. "Ответ, конечно, кроется в самом вопросе. Драконы существуют, но только в виде проблесков, вспышек кошмаров и безумно нечетких воспоминаний на самом краю человеческого восприятия. Видите ли, драконы предпочитают быть выдуманными, никогда не раскрывать себя полностью, потому что в этом случае не остается ни вопросов, ни обмана, ни неопределенности, ни паранойи. Остался бы только ужас, снятый и не отягощенный покровом темноты. Но не стоит забывать, что то, что находится на виду, также более уязвимо, именно поэтому драконы предпочитают безнаказанность теней".
Возможно, он уже давно не был профессором, но Касселлс явно не утратил способности читать лекции. Учеба в колледже не входила в мои планы, но я мог представить этого человека в огромном зале, выступающего перед большими группами студентов на самые разные темы и делающего даже обыденные темы интересными и увлекательными.
А еще я могу представить его запертым в клетке с мягкой обивкой.
"Для меня драконы были не более чем фантазией", - продолжил он. "Долгие годы я считал себя скептиком. Я старался убедить всех в том, какой я блестящий и проницательный человек, раз не верю ни во что, не подозревая, что делаю именно то, чего хотят драконы. Когда я нашел время, чтобы действительно разобраться в происходящем, сделать это без предрассудков и предвзятых мнений, а действительно и по-настоящему изучить то, что существует, я довольно быстро понял, что то, что мы видим в этом мире, - лишь верхушка айсберга. Под поверхностью не только больше, но и большая часть айсберга скрыта там. И именно та часть, которую мы не видим, наносит огромный урон и является самой опасной. Почему? Потому что
