Дэннис Крик - Прикосновение

Alfer Garma

− Что это, Икер? − спросил Роберт, не сводя глаз с таинственного артефакта.

− Наследство. − На миг взгляд винодела прояснился. − Не отдавайте им…

− Не отдавать?

Икер слабо кивнул. Каждое слово приносило ему нестерпимую боль. Казалось, он боялся не успеть сказать что-то важное, поэтому берег слова.

− Теперь возьмите его в руки… и… − Он захрипел, тело его содрогнулось в конвульсиях. Рука зашевелилась, и он сжал кисть Роберта, направляя острие клинка себе прямо в сердце.

− Ты хочешь, чтобы мы…

Он захрипел и выдавил два слова. Последние два слова Икера Агриколы:

− Убейте меня.

После этого голова его откинулась на согнутой в локте руке Тихони Ричи, и взгляд погас.

На лице застыла маска смерти.

Следующая минута прошла в абсолютной тишине.

Роберт продолжал рассматривать оружие, вспоминая слова Мелиссы Моны о вампирской боязни серебра. Он и раньше подумывал о таком оружии, но где достать его, не знал. А времени на создание чего-то подобного требовалось немало. Теперь он держал в руках столь желанный артефакт и раздумывал, как с ним поступить.

− Если мы его не убьем, совсем скоро он станет вампиром, − лицо Ричи побледнело.

− Мы опоздали спасти человека, но, кажется, успели спасти реликвию, которая очень нужна вампирскому племени. Они вернутся сюда за клинком, но позже. Когда опасность минует. Нам надо поторапливаться.

− Ты сделаешь это? − спросил Ричи, не сводя взгляда с мертвеца.

− Мне придется это сделать…

Внезапно бездыханное тело зашевелилось. Пальцы пришли в движение. Веки задрожали. По лицу прошла черная тень. Что-то должно было произойти с Икером Агриколой.

Именно сейчас.

Ричи в ужасе смотрел на то, как плечи мертвеца содрогаются, на левом виске набухает тоненькая венка. Кровь, вяло текущая из страшной раны, останавливается. И покойник открывает глаза.

Мгновение мертвец смотрел на Роберта Блатта, занесшего серебряный клинок над его головой. Потом рука его стала медленно подниматься.

− Де…те… ктив… − Ричи потерял дар речи.

Роберт наметил место, куда будет бить и, перекрестившись, со всей силы вонзил клинок в сердце бедняги еще до того, как Икер Агрикола приподнялся. Спина вампира выгнулась, по телу прошла лихорадочная дрожь, глаза медленно закатились.

И через миг он застыл.

Роберт положил руку на его глаза и опустил веки. Следующим движением он вытащил грозное оружие из остывающей груди.

Никогда еще Ричи не присутствовал при подобной процедуре. Он лишь мечтал во снах стать освободителем родной Ариголы, но не представлял себе, насколько тяжело убивать даже бездыханного вампира.

− Теперь душа его будет спокойна и чиста, − сказал Роберт, поднявшись с пола.

− Я был прав, − задумался Тихоня Ричи. − То, что мне приснилось, вполне может воплотиться в реальность.

Роберт посмотрел в глаза испуганного парня.

− Мелисса Мона назвала мне два имени. И наряду с твоим именем, Ричи, она назвала имя Икера Агриколы. Хотя и до нее я был уверен, что рано или поздно ами придут за ним.

Парень вытер пот со лба, словно это он только что прилагал недюжинные физические и моральные усилия, чтобы пробить грудную клетку и одним ударом тонкого ножа положить конец дьявольскому превращению.

− Ами приходят за своей родней.

Роберт рассказал Ричи обо всем, что ему было известно на данный момент. Он знал, где-то на подсознательном уровне чувствовал, что на парня можно положиться. И раз уж благодаря ему Ричи однажды избежал смерти, то теперь, он был уверен, парень будет предан детективу до конца жизни.

V

После встречи с Робертом ее сердце наполнилось воодушевлением. Возвращаясь в Хазельбрант, она вспоминала время, проведенное вместе, с любовью и тоской, и думала, что оно когда-нибудь вернется.

С волнением в душе вновь воскресали поцелуи. Объятия пленили, глаза завораживали. Как тяжело было расставаться с этими иллюзиями, встречая ветер Хазельбранта. Как нелегко было нестись по волнам сладостных мечтаний, входя в темную лесную чащу.

Здесь, на пороге света и тьмы, она застыла в нерешительности, ощущая за спиной целенаправленный взгляд.

Как скоро он выдаст себя? Каким теперь он будет? Черный волк с широкой шеей или мерзкая змея?

Она обернулась − черный ветер налетел на нее кружащим вихрем и, растянув ее руки и ноги в разные стороны, поднял в воздух на высоту тополиной кроны. Воздушный обруч впился в шею, его хватка была не слабее металлического. Дышала она с трудом, не говоря уже о том, чтобы пошевелить рукой или ногой.

− Можешь ничего не говорить в свое оправдание, − пропел ветер. − Я знаю, откуда ты пришла и знаю, с кем ты была. Меня волнует только один вопрос. Мелисса, зачем?

− Зачем? − Девушка почувствовала, как холодеют ее ноги. От пронизывающего ветра, пробирающегося под платье, она дрожала. − Ты скажи мне. Зачем я тебе? Почему я не такая, как остальные?

− Ты мне нужна для другого. Как вольная птица, ты можешь делать все, что твоей душе угодно.

− Это ложь, я не свободна. Ты оставил мне чувства, но забрал главное. Выбор. Лучше сделай меня ами, и я буду верна тебе! Добровольно я никогда не стану той, кем ты хочешь меня видеть.

− Станешь. − Ветер усилился, постепенно становясь стихийным бедствием. А это означало, что он злится.

− Если я так дорога тебе, остановись!

Ответа не последовало.

Но через несколько мгновений вихрь утих. И перед ней возник тот, кто называл себя Вердан Калот.

Они плавно опустились на землю.

Сюда не проникал свет солнца, заросшие тропы здесь не знали следов человека. Под сенью многовековых деревьев здесь прятались неведомые тени. На листьях, черных, как смола, застыли капли крови. До сего дня ни одна птица и ни один зверь не осмеливались появляться здесь, в глубокой чаще Хазельбранта, гиблом месте, где темное безмолвие приютило страх.

Но сегодня был особый день. Не такой, как все.

Большая летучая мышь приветствовала наступление дня унылым писком. Она долго продиралась сквозь переплетенные колючие ветви, пока, наконец, не увидела впереди огонь.

Посреди лесной поляны горел большой костер. Около него стоял человек. Он держал за руку девушку в длинном белом платье. Летучая мышь покружила немного возле человека, а потом села ему на плечо. Она что-то быстро шепнула ему на ухо, после чего лицо человека изменилось. Он погладил ее тонкие крылья и обратился к девушке:

− Мои глаза в Ариголе.

Он улыбнулся, и улыбка его была едва ли отличимой от морды летучей мыши.

− Мелисса Мона, кажется, я знаю, в чем тут дело…

Демон всматривался в ее глаза, продолжая удивляться рассеявшемуся зеленому сумраку. Как странно, но печаль исчезла. Теперь там было сияние особенного чувства. И, кажется, он знал, как оно называется.