Миры Роберта Чамберса - Амброз Бирс
Дом ужасно стар. Его фундамент был заложен ещё во времена колонистов. Каждое поколение, жившее в этом доме, добавляло какие — то надстройки и пыталось приукрасить дом. Поэтому, если обратиться к миру музыки, то, что дом представляет собой сейчас, напоминает какую — то нестройную симфонию. Если кто — то поверит рассказам Сары (и слово если здесь ключевое) и если вы верите в подобные вещи (мы с Адамом не верим), этот дом всегда передавался между богатыми, артистично — декадентными и оккультными дилетантами, которые, по слухам, совершали странные ритуалы, жертвоприношения и призывали сверхъестественных существ. Где — то на рубеже двадцатого века одно из таких мероприятий продлилось целую неделю и закончилось для многих участников нервным срывом. Вероятно, было совершено преступление. Рассказывая об этом эпизоде, Сара явно о многом умалчивала. Я представила себе, как призрак этого безумия пропитал собой стены дома, просочился в пол и витал в самом воздухе, которым мы дышали.
Это всё, что я знаю о Каркозе.
Задний двор зарос кустарником, изъеденным всеми видами паразитов; за газоном тоже никто никогда не ухаживал. Адам не перестаёт говорить, что нам нужно найти косилку, но так и не делает этого.
Двор просто огромный. Дом тоже огромный. Я уже не раз пыталась подсчитать, сколько комнат в нём на самом деле, но каждый раз сбивалась. К тому же во многих комнатах есть ещё ниши, надстройки, куда можно спуститься или подняться по ступеньками. И, по крайней мере, один раз попадалась комната, разделённая гниющими занавесками (я говорю по крайней мере один раз, потому что мне и правда очень тяжело различать их и я вполне могла посчитать одну и ту же комнату за две) и я так и не поняла, были ли это раздельные комнаты или нет. Я бы даже могла предположить, что по ночам кто — то пробирается в дом и меняет комнаты местами, чтобы подшутить над нами.
Этому дому давно уже надо было дать возможность тихо разрушиться и оставить после себя воспоминания и руины.
Этот дом болен. Лучше скажу иначе. Вся эта атмосфера оказывает нездоровое влияние на Сару. Я вовсе не имею в виду, что сам дом нездоров. Это всего лишь немного странный антропоморфизм, разве нет? Это не то, что я хотела сказать. Я уже говорила Адаму, что лучше всего переместить Сару в другую среду. Даже когда она поправится, ей будет определённо лучше в городской квартире. Любой бы сделал так.
На мой взгляд, всё это зло Каркозы давило бы даже на здоровый разум, что уж говорить о повреждённом болезнью рассудке, как у Сары.
Я сказала об этом Адаму, когда он наконец вошёл в нашу спальню. Было уже очень поздно: у Сары случилась истерика и он боялся оставить её одну. Он ничего мне не ответил.
* * *
Я знала, что будет непросто, но это оказалось намного сложнее, чем я предполагала.
Неизвестно, сколько ещё мы здесь пробудем. Это звучит странно, но я такого даже не предполагала. Однако дело обстоит именно так. Когда мы уезжали из нашего милого пригородного дома в Массачусетсе, мы не думали о том, в насколько долгое путешествие отправляемся. Мы даже не перекрывали воду, взяли минимум личных вещей и не попрощались с друзьями. Я думала, мы будем на связи в социальных сетях и уже через несколько недель снова увидимся.
Я не подозревала, что в Каркозе не будет никакого интернета. Я почти уверена, что, даже если бы мы проложили кабель или установили спутник, дом заблокировал бы любой сигнал. Телефоны здесь тоже не ловят. Это выглядит зловеще, словно мы угодили в одну из тех историй, в которых мы уже мертвы, просто не осознаём этого. Адам находит эту изоляцию чудесной. Он постоянно напоминает мне о том, что у Сары есть домашний телефон. Поэтому, если мне станет совсем одиноко, я всё же могу кому — нибудь позвонить. К тому же никто не запрещает нам время от времени выезжать в город, если потребуется передышка. И потом, говорит он, разве не приятно побыть вдали от всего этого?
Не знаю, что он имеет в виду под всем этим, но мы никогда не выезжаем в город, хотя могли бы, как он говорит. Адам очень боится оставлять Сару одну, поэтому пару раз я просто выезжала прокатиться. Но то, что называется «городом», представляет собой лишь несколько сельских дорог, расходящихся от главной улицы с давно закрытыми конторами. Возможно, когда — то это место процветало. Но это было очень давно. В любом случае я уже начала беспокоиться, что могу заблудиться. Навигатор барахлил, сама поездка казалась бессмысленной. Не было даже кафе, куда можно было заглянуть выпить кофе.
Я заехала в супермаркет и свет ламп поразил меня. До этого я даже не осознавала, какой мрак окутывал Каркозу. Люди возле магазина весело болтали и смеялись, кто — то говорил по телефону, кто — то пытался обуздать своих неугомонных детей. Я наслаждалась этой суетой. Я сказала мужчине около мясной витрины, что стейки выглядят очень аппетитно и взяла по три каждому из нас, после чего перекинулась парой слов о погоде с женщиной у холодильника (погода?.. в Каркозе её едва ли можно определить), потом поболтала с кассиром, с негодованием посочувствовав, что цена на газ нынче очень высока. Пока я толкала свою тележку к машине, я чувствовала настоящее облегчение. Это было то самое чувство, которое я зову нормальным.
Вернувшись в Каркозу, я попыталась снова заговорить с Адамом о том, на сколько ещё мы останемся здесь. Он только со смехом отмахнулся. Сказал, что я слишком драматизирую. Сказал, что состояние Сары только начало стабилизироваться и он уже не помнит, когда у неё в последний раз случались приступы. Поэтому, как только мы убедимся, что она не забывает
