Питер Джеймс - Пророчество
Он снял левую руку с руля и похлопал ее по бедру.
– Послушай, он вполне мог это сделать.
– Нет, – решительно возразила она. – Все произошло случайно. – Она взглянула на Оливера. – Нет такой причины, по которой он хотел бы причинить мне боль, ведь так?
Надеюсь, ты не собираешься спать с моим папой?
– Нет, – ответил он, выдавив неуверенную улыбку, и вернул руку на руль.
У нее появилось знакомое ощущение, что он что-то недоговаривает.
– Что ты имел в виду, говоря «ребенок с отклонениями»? Его странные приступы молчания? То, что он начинает говорить на латыни?
– Не только это. Он очень взрывоопасен в школе; многие ребята просто боятся его. Директор уже пару раз предупреждал меня, что Эдварда могут исключить оттуда.
– Взрывоопасен?
– Например, он отказывается посещать церковь – предполагается, что они должны делать это каждое утро. И как можно убедить его в том, что Бог его любит, если он знает, что Бог отнял у него мать? – Он посмотрел на Фрэнни, но она промолчала. – Он постоянно дерется с другими детьми. А самое худшее произошло в прошлой четверти, когда он поджег мусорный бак.
Фрэнни подавила улыбку, в душе она не слишком осуждала мальчика.
– Чуть было не сгорела вся школа, – сказал Оливер.
– Ты показывал его кому-нибудь?
– Психиатрам?
– Да.
– Я обошел всех. Психологов, специалистов по проблемам поведения, психиатров. Был у лучших специалистов. С ними он просто чудный ребенок, ангелочек. Они ничего не смогли от него добиться. Я пробовал гомеопатию, специальные диеты, лекарства. – Он пожал плечами. – Пока что помогла лишь ты.
– Я польщена.
Он взял ее руку и сжал; некоторое время они ехали молча. Фрэнни заметила на мосту полицейский автомобиль, но Оливер не превышал скорость. Впереди над дорогой низко пролетел реактивный самолет, заходя на посадку в Гэтуик и наполняя воздух ревом двигателей.
Фрэнни дотронулась до его руки.
– При твоей боязни совпадений, что ты думаешь об этом тигре, которого я нашла в шкафу в музее? – Она заметила, что его рука слабо дрожит.
– Я не знаю.
– Странно, да? Как будто что-то понемногу привязывает нас друг к другу. Одной ниточкой за другой.
– Да, – сухо сказал он.
Дорога убегала вдаль. Грязный капот «ренджровера» немного потряхивало; большая муха расплющилась о стекло, оставив мокрое пятно; ее крылья продолжали трепетать, как будто отчаянно пытались улететь, покинув тело.
Они проехали в молчании еще несколько миль, потом Оливер включил левый поворот и съехал с автострады, не доезжая до того места, где они поворачивали в прошлый раз.
– Школа Эдварда, – пояснил он.
Через несколько сотен метров Оливер притормозил, свернул на подъездную аллею и мимо кирпичных колонн въехал за ограду. Большой плакат у въезда гласил: «Стоуэлл-парк. Частная школа». Пока они ехали по длинной аллее, обсаженной тополями и буками, лицо Оливера постепенно оживало, как живое существо, пробуждающееся от спячки. Казалось, его переполняло желание поскорее увидеть Эдварда, и Фрэнни была тронута; она лишь сейчас впервые поняла, как сильно Оливер любит сына.
– Если я могу как-то помочь Эдварду, обязательно скажи мне. Я с радостью все сделаю.
– Ты уже помогаешь, – ответил он. – Просто тем, что ты рядом с ним. Это будет для него настоящий сюрприз, что ты приехала за ним вместе со мной.
По обеим сторонам аллеи за деревьями простирались луга, на которых паслись овцы. За ними виднелись холмы Даунса. Фрэнни сравнила эту идиллию с двором своей собственной школы в Бетнал-Грин и подумала, какой бы она стала, если бы росла здесь. Она не испытывала зависти; жизнь – это лотерея. Она задумалась также о том, как бы она воспринимала мир, если бы в пятилетнем возрасте у нее на глазах ее матери отрезало голову.
В машине стало жарко, и она чуть-чуть опустила оконное стекло.
– Родмелл ведь недалеко отсюда, да?
– Чуть дальше по этой дороге.
– Там живет одна моя старинная подруга студенческих времен. Я хотела бы заскочить к ней сегодня или завтра. Она, бедняжка, ослепла.
– Боже мой. А что с ней?
– Точно не знаю. Насколько я понимаю, она подцепила на Дальнем Востоке какой-то вирус.
– Тебе не везет с друзьями, – мрачно заметил он.
Она не ответила.
– Так, может, съездишь сейчас? Во второй половине мне нужно будет поехать с Чарльзом посмотреть кое-какое оборудование, и я надеялся, ты присмотришь за мальчишками пару часов. Я могу отвезти тебя туда и забрать потом; или, если хочешь возьми машину.
– Спасибо, если она тебе не понадобится.
– За ребятами обычно смотрит миссис Бикбейн, но сегодня она отправилась на свадьбу или что-то в этом роде. Ты не будешь возражать?
– Совсем нет. – И она не кривила душой. Ей больше не казалось, что ее приглашают сюда вместо няни, и она предвкушала встречу с Эдвардом, надеясь завоевать его доверие.
– Тристрам иногда любит пообезьяничать, а Эдвард его поощряет.
Приземистое строение в стиле викторианского барокко выросло перед ним. Оливер притормозил, и автомобиль тряхнуло. Двое мальчишек катили на велосипедах навстречу им.
– Многие дети любят поозорничать, – заметила Фрэнни. – Может, к Эдварду слишком строго относятся?
Оливер промолчал.
Ее взгляд упал на перстень с печаткой у него на пальце. Она разглядела только крылатых драконов на щите.
Non omnis moriar. Фрэнни сглотнула комок.
21
Фрэнни пыталась проехать на «ренджровере» между деревянными столбиками узких ворот, втягивая шею и пытаясь оценить ширину машины. Она нажала на газ, и мотор взвыл; шины проскребли по посыпанной гравием дорожке, и зеркало заднего вида прошло всего в сантиметре от столба.
В пятидесяти ярдах стоял ветхий сельский домик, который выглядел так, будто недавно выдержал кругосветное путешествие на открытой палубе корабля. Дряхлый фургон «вольво» с прогнувшимися рессорами стоял во дворе, весь изъеденный ржавчиной; сквозь пыльное заднее стекло виднелась выцветшая желтая наклейка «Нет – атомной энергии!».
Фрэнни с трудом потянула ручкой тормоз и выключила мотор. Затем медленно отстегнула ремень, не спеша выходить теперь, когда уже нашла дом. Фрэнни волновалась перед встречей с Сюзи, не зная, сильно ли слепота изменила ее.
Выбравшись наружу, она услышала кудахтанье кур и почувствовала запах свиного навоза. Сильный порыв ветра разметал ее волосы, и Фрэнни откинула пряди с лица. По большому полю пшеницы, урча, полз комбайн. Уборка урожая. Приближается осень. Если она доживет до нее.
Высоко в небе полуденное солнце сверкало, как зеркало, но не грело. Она направилась к дому, заглянув по дороге в двойные двери амбара в другом конце двора. Внутри Фрэнни заметила мольберт с натянутым холстом; в дальней от входа стене было прорублено окно, откуда открывался вид на поля.
Несколько камешков застряли в ребристой подошве ее кроссовок и скрипнули, когда Фрэнни ступила на мощенное плиткой крыльцо. Она нажала кнопку звонка, но ничего не услышала и усомнилась в том, что он работает. Подождав мгновение, взялась за ржавый железный молоток и громко постучала.
Дверь открыла женщина лет пятидесяти в поношенной блузе художника и пластиковых шлепанцах. Ее волосы походили на спутанный клубок коричнево-серой проволоки. На ее лице, в следах перенесенной в детстве оспы, не было никакой косметики, но, несмотря на все это, в ней было какое-то кукольное очарование; впечатление портили лишь пожелтевшие и потемневшие от никотина зубы, обнажившиеся в улыбке. С шеи на кожаном ремешке свисал кристалл горного хрусталя, а запястье украшал тяжелый магический браслет. Нагнувшись, она согнала рукой с крыльца двух кошек, другая была занята сигаретой.
– Здравствуйте, вы – Фрэнни?
Фрэнни тут же узнала голос, отвечавший ей по телефону: как у маленькой девочки, только с легкой хрипотцой от курения.
– Да. Миссис Вербитен?
– Так мило, что вы пришли. Сюзи волновалась. – Она отступила назад и испачканными в краске руками снова замахала на кошек. – Тонга, Биба, ну-ка, малышки, пропустите Фрэнни, давайте, дорогие!
Фрэнни вошла в обшарпанную прихожую, где царил запах кошек и китайских пахучих палочек. На стене перед ней висел поеденный молью ацтекский коврик, другие экзотические коврики были разбросаны по полу. Стену справа занимал огромный гобелен. Мельком взглянув на него, Фрэнни отметила, что основным мотивом узора была пятиконечная звезда. Пентаграмма, подумала она. Магическая фигура. Где-то сверху скрипнул пол, и обе женщины повернулись. По лестнице спускалась Сюзи; она шла уверенно, будто видела прекрасно.
На ней была свободная белая рубашка, джинсы и кожаные тапочки, в руках она держала синюю книжечку. Сюзи ничуть не изменилась с тех пор, как они в последний раз виделись с Фрэнни три года назад. Высокая угловатая фигура, изящные привлекательные черты лица, прическа, которая ее немного портила, всегда одна и та же: волосы острижены с боков, а на макушке торчат, как ветки подрезанного кустарника. Слепоту выдавал лишь пустой взгляд, направленный мимо Фрэнни. И еще она заметила, что пуговицы на рубашке Сюзи были застегнуты неправильно.
