Фрэнсис Вилсон - Ночной мир

— Нужно брать консервы и разные бутылки, и вообще все, что долго хранится, например, пасты, — он говорил шепотом все, что не нужно хранить в холодильнике. Набирай столько, сколько сможешь донести до квартиры, и все бери в кредит.

— В кредит? Но у меня есть с собой деньги.

— Прибереги их. Мы наберем в кредит по максимуму. Кто знает: если дело примет дурной оборот, вряд ли компании станут принимать кредитные карточки.

— Почему бы нам тогда не сделать проще, Хэнк? — сказала она как можно беспечнее. — Кристеды занимаются также доставкой на дом. Можно все купить и попросить доставить это нам домой. Зачем самим таскать тяжести?

— Тогда все станет ясно, — сказал он, и в его глазах снова появился лихорадочный блеск. — Никто не должен знать, что мы запасаемся продуктами, иначе потом, когда все исчезнет, люди вломятся к нам в квартиру.

Она с изумлением посмотрела на него: он все рассчитал, пока они шли от Пятьдесят седьмой стрит.

— О чем ты думаешь?

— Ты еще скажешь спасибо, когда наступят трудные времена — Он показал на полки слева: — Иди с этой стороны, а я пойду с той. Встретимся возле кассы. — И он направился в секцию консервов.

Кэрол растерянно наблюдала за ним.

Он просто в шоке, — сказала она себе. — Слишком много узнал. Сейчас он в смятении и страхе. После событий 1968 года пора бы ко всему привыкнуть, а я не могу. За последние несколько часов вся система ценностей, сложившаяся у Хэнка, была разрушена до основания.

Кэрол пошла в секцию, где продавались различные пюре. Хорошо, она ему подыграет. Только бы рассеять его страхи. Она просто обязана это сделать.

Он начал прозревать, уверена. Остается надеяться, что все это продлится недолго. Этот новый Хэнк ей не нравился.

Из выпуска новостей Си-эн-эн:

«…Схожие явления происходят на всем земном шаре. Одна страна сменяет другую: гигантские, кажущиеся бездонными трещины футов двести в диаметре появляются одна за другой. Правительства Китая, Вьетнама и Кубы отрицают существование подобных трещин на территориях своих государств, но данные воздушной разведки говорят об обратном. И сейчас каждого мучает один и тот же вопрос: неужели из этих трещин вылетят тучи злобных насекомых, как это случилось прошлой ночью в Манхэттене? И если да, то что можно предпринять, чтобы остановить их?

В Манхэттене полным ходом идут приготовления…»

Джек присел около кассы в магазине спортивных товаров «Ишер-шоп» — одном из немногих в западной части города, где на вывеске слово «шоп» писали с одним «п», и разглядывал сквозь витрину прохожих. Амстердам-авеню вся была залита солнцем. Не чувствовалось только оживления, какое обычно бывает в субботу после обеда.

Казалось, ничего особенного не произошло.

Но на самом деле все стало другим. Просто никто еще не осознавал этого. Джека обуревало желание выбежать на улицу и, хватая каждого встречного за воротник, кричать ему прямо в ухо, что события прошлой ночи — не отдельный несчастный случаи или чудовищное недоразумение, что все повторится, а может быть, случится что-нибудь и похуже. И не позднее, чем нынешним вечером. Эйб Гроссман, владелец магазина, вышел из подсобного помещения с двумя чашками кофе в руках. Одну он протянул Джеку после чего тоже сел у кассового аппарата. Джек отпил кофе и поморщился:

— Господи, Эйб, когда ты его приготовил?

— Сегодня утром, а что?

— Это же не вино, его не надо выдерживать.

— Так что же, мне его выливать? У меня в подсобке микроволновая печь, а я должен выливать хороший кофе из-за того, что у мастера Джека, видите ли, изысканный вкус?

Стул жалобно заскрипел, когда этот пятидесятилетний, уже седеющий мужчина взгромоздил на него свои две сотни фунтов веса. На Эйбе были обычные брюки со складками на поясе и белая рубашка с черным галстуком. Рубашка и галстук были испачканы яичным желтком и клубничным джемом, палитру красок дополняли аккуратно порезанные кусочки лука, видимо, упавшие с сандвичей, которые принес Джек.

— Ну, что? — спросил он, поудобнее устраиваясь на стуле. — Что я тебе говорил все эти годы под аккомпанемент твоих ехидных смешков? Вот и случилось. Крах всей цивилизации. Она рассыпается у нас на глазах, как я и предсказывал.

Именно этого Джек и ожидал. Он знал, что когда расскажет Эйбу обо всем, что ему поведал Глэкен, то непременно выслушает занудную лекцию на тему: «А я тебе говорил…», но рассказать было необходимо. Он был другом Джека, его доверенным человеком и главным поставщиком оружия, пока Джек жил в Нью-Йорке. Кстати, Эйб первый стал называть его Мастером Джеком.

— Не хочу обижать тебя, Эйб, но ведь ты предсказывал экономический крах. Твердил о разоряющихся банках, бешеной инфляции и прочем. Помнишь?

— Да, именно это и случилось в Техасе.

— Но сейчас совсем другое дело.

Эйб посмотрел на него, оторвавшись от чашки кофе:

— А твой Глэкен случайно не чокнутый? Ты уверен, что все это произойдет?

— Да, — осветил Джек, — уверен.

Эйб помолчал минуту-другую, потом сказал:

— Я тоже верю. Может быть, потому, что постоянно готовил себя к этому — всю свою сознательную жизнь. И если это не произойдет, почувствую себя полным кретином. Но знаешь что я хочу тебе сказать, Джек? Теперь, когда я знаю, что все это произойдет, для меня это слабое утешение.

— У тебя еще сохранилось то убежище?

— Конечно.

Эйб — самый большой пессимист в мире — готовился к распаду цивилизации еще с середины семидесятых. Много лет назад он рассказал Джеку о своем убежище в сельских районах Пенсильвании, о заросшей сорняками ферме с подземным бункером и огромными запасами воды, оружия и замороженных продуктов. Он приглашал Джека приехать туда, когда всему роду человеческому будет грозить гибель, и даже рассказал, где находится это убежище, — то, чего не знала даже его родная дочь.

— Поезжай туда, Эйб. Уезжай подальше от этого города, подальше от трещины. Если можешь, сегодня.

— Сегодня? Нет, не могу. Может быть, завтра.

— Может быть? Если не сегодня, то завтра обязательно. Что бы ни случилось, Эйб…

— Я вижу, ты и вправду волнуешься. Неужели дела настолько плохи?

— Настолько, что тебе и не снилось. — Джек замолчал и мрачно усмехнулся: — Господи, Эйб! Посидел здесь с тобой полчаса и заговорил, как ты.

— Это потому, что в тебе есть что-то от хамелеона. Значит, говоришь, мне такое и не снилось? Да этого быть не может. Каких только кошмаров я не видел во сне!